В ловушке

Йон не стал тратить время на то, чтобы перевести дух; он сразу побежал дальше. Слева клиника. В некоторых окнах горел свет. Вдруг кто-нибудь случайно выглянул в окно? Человек, страдающий бессонницей, возможно даже с биноклем? Старикам по ночам приходят самые безумные фантазии; старик Пустовка, к примеру, когда ему не спалось, сколачивал кормушки для птиц и скворечники. Потом продавал в своей лавке, по двадцать пять марок. Старый скряга ухитрялся зарабатывать даже на собственной бессоннице.

Кроссовки промокли, льняные брюки тоже, до колен; ткань липла к голеням, будто холодное обертывание. В сущности, даже приятно. Обувь хлюпала при каждом шаге. Хлюпанье прекратилось, когда он свернул перед мостом на маленькую площадь, а потом еще раз влево. Его обогнал велосипедист, посигналил и крикнул: «Так держать!» Йон помахал ему рукой. «Инвалиденштрассе», — прочел он на табличке. Слева снова клиника. Портал ярко освещен. Ни души. Мерзавца, вероятно, унесло уже миль на пять вниз по Везеру; течение мощное. Значит, через заднюю дверь? И как он говорил о Юлии, словно о потаскухе. От такого мерзкого типа жди чего угодно. Его и следовало убрать. Воздух чище станет. Ладно, беги. Следи за ступнями, держи под контролем дыхание… Сейчас поворот налево… Следи за дыханием…

Кухонное окно так никто и не запер. Йон тщательно прикрыл его, перед тем как бежать. Брюки почти просохли. Он принял душ, на цыпочках вернулся в комнату, тихонько надел в темноте пижаму и сунул сырые кроссовки в дорожную сумку. Шредер ровно дышал во сне.

Уже лежа в постели, Йон вдруг заметил, как дрожат его ноги. Где-то зашумела вода в унитазе, хлопнула дверь. В комнате все еще витал запах виски.

41

Дорожный будильник зазвонил ровно в семь, но Йон продолжал спать, пока через полчаса Шредер хорошенько не встряхнул его. От завтрака он отказался, еще раз постоял под душем и упаковал в сумку свои вещи. Сырые кроссовки завернул в полотенце.

На обратном пути Юлия села в автобусе рядом с Йоном, хотя Концельманн занял для нее место на переднем сиденье. Им никто не мешал, позади них никто не сидел. Они смогли подробно обсудить маленькую размолвку; попросили друг у друга прощения и дали слово впредь относиться друг к другу внимательней.

— Мне давно следовало отказаться от этой чепухи, — прошептала Юлия. — Я солгала Маркусу, думаю, в последний раз. Разумеется, мама еще жива.

— Я рад, — отозвался Йон. — Хотел бы с ней познакомиться. И с твоей сестрой.

— Разумеется.

— Нам нужно чаще видеться. — Как ему хотелось взять Юлию за руку, но как он это может сделать в присутствии пятидесяти одного школьника? — Просто мы еще недостаточно хорошо знаем друг друга.

— Такая ситуация изменится, поверь. — Она заглянула ему в глаза, и Йон понял, что она скучает без него так же, как и он. Что она его любит.

Когда автобус выехал на скоростную автомагистраль, почти все ребята заснули. Юлия перебралась на свободные кресла позади Йона, положила ноги на соседнее сиденье и закрыла глаза. Время от времени он оглядывался назад, словно она могла без его присмотра исчезнуть, раствориться в воздухе. Янине Петерсен, которая подошла к нему, чтобы еще раз поговорить о репетиторстве, он отказал ей кратко и сухо, не предложив сесть.

На развилке возле Вальсроде, где отходит дорога на Бремен, возникла пробка. Юлия проснулась и дотронулась до его плеча:

— Кстати, о Бремене. Там у меня живет подруга, у нее знакомый держит галерею. Пожалуй, я съезжу к ней на выходные. Может, она сообщит мне что-нибудь обнадеживающее.

— Но ведь будут праздники. Троица.

— Ну и что? Хочешь, поедем вместе?

К его собственному удивлению, ехать ему никуда не хотелось. Он устал, соскучился по тишине и порядку, мечтал отоспаться в своей квартире.

— Нет, не хочу. Разве что тебе понадобится моральная поддержка? — ответил он, пересаживаясь к ней.

— Впрочем, тебе там будет скучновато, — сказала она. — Раз уж я окажусь в Бремене, непременно воспользуюсь возможностью походить по галереям. Пожалуй, лучше всего я поеду прямо сегодня.

Он заметил маленькую складочку между ее бровей.

— Ты беспокоишься о своем будущем?

— Нужно что-то подыскивать, придумывать, — ответила она. — И я знаю наперед, что ты сейчас скажешь. Что можешь взять меня под свое крыло. Но я хочу сохранить независимость, Йон. Можешь это понять?

— Конечно. — Он крепко прижал ступню к ступне Юлии. — Вот одна из причин, почему я люблю тебя.

Она поставила свою ногу на его.

— Ну, так ты поедешь со мной?

— Пожалуй, нет. Да и тебе будет лучше, если не придется ни на кого оглядываться. Мы отдохнем от этой пытки и встретимся во вторник в «Буше». Впрочем, приготовься к тому, что Шредер позволит себе пару намеков в учительской. Не утерпит ведь.

— Мне безразлично, — отмахнулась она. — Разве только тебе это как-то помешает.

Ее улыбка была само очарование. Он еле удержался — так ему захотелось наклониться и поцеловать Юлию в губы. На глазах у Шредера и всех десятиклассников. И прежде всего на глазах у Концельманна.

Возле школы они попрощались, и Йон поехал прямо на Манштейнштрассе.