В ловушке с врагом

Мы и не заметили, как в комнату вошел Петр Игнатович.

— Я смотрю вам тут и без меня весело, девочки, — сказал он.

Мама бросилась его обнимать.

«Ага, обхохочешься», — подумала я.

— Когда Игнат к нам переедет? — спросила мама.

Петр Игнатович задумался.

— Послезавтра, — вспомнил он и щелкнул пальцами, как раз за день до начала семестра. — Рада, что скоро на учебу? — обратился он ко мне.

— Вся в предвкушении, — ответила я и косо улыбнулась.

Мама хлопнула своего мужи по плечу.

— Да ну ее, — сказала она. — Пойдем, я тебя покормлю.

Петр Игнатович потер ладони и последовал за женой. А я осталась в гордом одиночестве наводить порядок в комнате своего злейшего врага, с которым мне предстояло жить через стенку.

К счастью, а скорее нет, но пару десятков минут спустя, мама вернулась в комнату и принялась за дело. В помойку полетели мои старые школьные альбому с рисунками и тетради. Следом и дневники. Она сказала, что там слишком много двоек и гордиться там нечем, чтобы оставлять на долгую память.

— Я так понимаю, вместо моих дневников тебе на память дневники Игната останутся? — разозлилась я и уже не смогла себя сдержать. — Вообще-то я твоя дочь, а он не больше, чем чужой высерок.

Да, было грубо, но у меня были основания так говорить. Очень и очень обидно наблюдать, как родная мать выбрасывает твое детство в мусорное ведро, чтобы какому-то пришельцу было комфортнее. Стало еще хуже, когда на своей щеке я почувствовала жгучий шлепок.

— Он рано остался без мамы. Мальчик практически рос в одиночестве, — начала объяснять мне мать. — Отец пропадал на работе. Разве так плохо, что я хочу дать ему материнскую любовь, которой он был лишен.

— Ты перегибаешь, — ответила на это я. — Я может тоже отцовской любви была лишена, так что-то Петр Игнатович не вьется вокруг меня, словно заведенный.

— Ты на что намекаешь?

— На то, что даже если твой любименький Игнатушка меня изнасилует, ты все равно меня обвинишь, — выпалила я и тут же об этом пожалела.

— Что у вас тут происходить? — спросил пришедший на шум Петр Игнатович.

— Ты что вообще несешь такое? Не стыдно тебе выдумывать такое? — разозлилась мать пуще прежнего.

— Вот видишь, я просто предположила, а ты уже поскакала защищать и кого? Человека, которого знаешь всего-навсего год.

— Знаешь что, иди в свою комнату, ты наказана, — сказала мать.

— Так остыньте! — попросил Петр Игнатович.

— Да пошли вы все, — прошипела я и ушла.

Уткнувшись лицом в подушку, я пыталась сдержать слезы, полагая, что эти люди моих слез не достойны. Было невыносимо обидно от того, что родная мать с улыбкой создает другую семью, оставляя свою родную кровь на обочине. Будто она хотела забыть все, что было связано с моим отцом. Будто я стала для нее тяжелым якорем, которой и не скинуть и не поднять. Мне даже подумалось, что она бы с удовольствием сдала бы меня в детский дом, будь я младше.

«Конечно, я учусь хуже него, я не покладистая и ленюсь порой, влипаю в неприятности, но, по крайней мере, я стараюсь быть честной», — думала я. — «А этот что? Что она там сказала? Без мамы рос? И что он поэтому решил мою забрать?»

Я преисполнилась желанием разбить ему об голову что-нибудь тяжелое и бить и бить до тех пор, пока мне не станет легче. Мне не хотелось видеть этих людей. Казалось, будто и моя мать и его отец все знали и просто смеялись за моей спиной. Смеялись и писали сценарии для очередных выходок Игната.

Психанув, я вытащила из шкафа сумки и начала собирать вещи. Минут через двадцать я снова завалилась на кровать и заревела. Идти мне было некуда. И самое страшное, что мне некому было об этом рассказать.

В дверь моей комнаты постучали.

— Можно войти, — послышался голос Петра Игнатовича.

— Да, — ответила я и вытерла слезы.

Он вошел и неловко подошел к кровати.

— Что он сделал? — спросил Петр Игнатович.

— Кто?

— Игнат.

Я испугалась.

«Неужели он сопоставил в своей голове все, что видел и слышал и, наконец, догадался», — подумала я, но ответила, что Игнат ничего не сделал.

— Точно? — поспешил убедиться он.

— Да что он мог сделать? — наигранно рассмеялась я.

— Ребенка, например, — сказал он и задумался.

— Вы чего это такое говорите? — испугалась я, и голос мой сорвался.

— А? Да сегодня узнал, что его бывшая девушка чуть не забеременела. Знаешь, я с ним с детства вел просветительские беседы, но он все равно продолжает совершать ошибки.

— А я здесь причем? — попыталась я увести от себя подозрения.

— Да нет, Анечка, — поспешил он меня успокоить. — Это я к тому, что человек он взрослый и выкинуть может всякое. Потому и спрашиваю, не обидел ли он тебя чем-то?

— Да нет, Петр Игнатович, все хорошо. Он же хороший.

— Хороший, говоришь? — удивился мужчина. — Значит, точно чем-то обидел, не просто же так ты на него злишься.

— Не заморачивайтесь, Петр Игнатович.

— Ладно-ладно, Анечка. Только если что, сразу мне говори. Хорошо?

Я одобрительно качнула головой.

— Обещаешь?

— Я подумаю над этим, — ответила я.

Отчим рассмеялся.