В лунном свете. Сказки для медитирующих

«Черт возьми! – выругался Колин. – Какое славное местечко. Вот бы заиметь тут дом».

И каково же было его удивление, когда, обернувшись, он увидел дом – один в один такой, как себе представлял. Над входной дверью было вырезано его имя: «О’Кроэн». «И что мне с этим делать?» – спросил Колин себя, на цыпочках входя в дом. Он таращился на обитые гобеленами стены, на перину со стеганым пуховым одеялом, на образы из самых смелых своих снов. «Какое чудное место, – подумал он. – И было бы еще чудесней разделить этот дар с кем-нибудь».

И в этот самый момент в дом зашла наипрекраснейшая из женщин, каких он только мог представить: темноволосая, темноглазая и с такой улыбкой, что у Колина радостно забилось сердце. Женщина спросила:

– Хочешь чего-нибудь, дорогой?

Оправившись от неожиданности после ее слов, мужчина сказал:

– Я очень проголодался после прогулки. Можно было бы чего-нибудь поесть.

И, разумеется, вмиг их окружили десятки блюд, таких, что подают самому королю. Желудок Колина заурчал в предвкушении, когда глаза и нос сообщили ему о готовящемся пиршестве.

И так его счастье росло день ото дня, но все же… в каком-то крошечном, боязливом уголке его сознания… слабый шепчущий голос мешал его радости. «Храни тебя господь от всяких напастей, приятель, – твердил он себе. – Будь начеку! Не то тебя унесет дальше, чем ты можешь представить».

Жена почувствовала опасения Колина.

– Не бойся, – сказала она. – Это место в твоей власти.

– Но почему? – спросил Колин.

Она указала на терновник.

– Дерево зачаровано и исполнит все, что захочешь. Но есть одно «но». Тебе нужно внимательно следить за своим сердцем, ибо дерево, исполняя желание, способно воплотить в жизнь и твои худшие страхи. Здесь нельзя думать о плохом.

Колин посмотрел на сучковатое деревце, а потом в его памяти всплыло детское стихотворение, которое часто напевал старик-отец:

В поваленном дубе живет дубовик,
И ты уж туда не спеши.
Вон видишь бузиновый куст, старик?
Таится ведьма в его глуши.
Вон там – береза, лесной чудесник,
Коль ветви протянет к тебе – не дыши.
Но хуже всех тот, кто скрывает свой лик.
Беги, коль видишь лунантиши![3]

И как только внутренний голос произнес последние слова, над озером нависли серые тучи.

– Дорогой, нет! – закричала жена. – Не думай об этом.

Но на терновнике, точно цветы весной, уже появились фейри лунантиши шести дюймов ростом, со склизкой, пятнистой кожей; они сидели на ветках, их чудовищные руки свисали с костлявых плеч, желтые глаза были выпучены, а из раскрытых ртов торчали ряды поломанных зубов.

– Любовь моя, ты можешь их прогнать, просто подумай об этом! – воскликнула жена.

– Они пришли, чтобы забрать меня на остров юных![4] – взвыл Колин.

Он попытался убежать, но споткнулся. Тогда один из фейри спрыгнул с дерева и схватил мужчину за куртку и штаны. Двое других схватили его за уши, а десять – за пальцы ног, и все вместе они утащили его, рыдающего и вопящего, на самое дно озера.

И по сей день на Иннисфаллен можно увидеть женщину, которую местные называют «леди без возраста». Она сидит на камне у озера, где, как говорят, оплакивает своего мужа, утонувшего шесть десятилетий назад. Но если вы заговорите с ней, она подмигнет вам и скажет, что только и ждет, когда муж наконец подумает о другом.

Ах, разум, разум и его друзья память и воображение. Он – источник всех беспорядков, триггер всякого действия, слова или эмоции, когда-либо приводивших нас к беде, вместилище наших чувств и мечтаний. Тревога, одиночество, гнев – все это возникает в уме, в воспоминаниях и фантазиях. Даже физическая боль порой проявляется из-за мыслей или усугубляется ими.

Наблюдение за слоями и извилинами деятельного мозга (что легко сделать во время медитации) – это первый шаг к ослаблению его влияния на наши действия и реакции. Медитируя в тишине, можно заметить, как плывут мысленные образы, точно листья на поверхности ручья. Можно смотреть на них «с берега», наблюдать, как они уплывают. Таким образом развивается так называемое сознание свидетеля. Осознавая присутствие этого наблюдателя внутри нас, мы начинаем узнавать о нем все больше и больше, и однажды признаем его одним из аспектов нашего истинного божественного «Я».

Помимо наблюдения, медитация позволяет проникнуть в мотивы и стимулы наших мыслей. Можно спросить себя, что вызвало у нас ту или иную идею или образ. Этот процесс самоисследования можно сравнить с чисткой артишока, с которого нужно снять множество слоев листьев, чтобы добраться до вкусной сердцевины. А в центре, скрытом за слоями разума, нас ждет тот, кто мы есть на самом деле.