В львиной шкуре 5

Так же утром следующего дня к князю Лукомскому вернулся его следопыт. Вчера в одном из убитых стражниками мужчин он узнал своего знакомца — приходилось иметь дело. Поэтому Собакин быстро понял, что беглецы не имеют к разбойникам никакого отношения. Вот только примечательные одежды… Откуда они у татей? Оставалась надежда, что произошла встреча, после которой обычно не остаётся свидетелей. Правда, и эта надежда не радовала. Князь хотел, чтобы беглецы попались живыми… Пусть увеченными-искалеченными, но живыми! Емельян решил найти хотя бы трупы. Весь вечер и ночь он «обнюхивал» дно оврага не хуже породистой ищейки. Однако всё напрасно. Примечательные следы обуви нигде не попадались. Может, они и были, но произошедшая драка похоронила под собой ту толику откровений, которая бы помогла выйти на цель. С этими новостями Собакин вернулся к своему хозяину. Вот и злился Лукомский. И в первую очередь на самого себя. Дай он Емельяну побольше людей, тогда бы удалось взять сразу оба следа. Но разве князь покажет перед подчинённым свой просчёт? Все шишки полетели на Собакина. Как он, опытный следопыт, мог довериться словам пустомели? Если лошади остановились и рядом появились новые следы, то не из воздуха же они возникли? Тут не надо большого ума, чтобы понять: всадники решили идти пешком… Емельян сам давно понял свою ошибку, поэтому виновато молчал и терпеливо сносил оскорбления. Так надёжней. Хозяин покричит, покричит, да успокоится.

Действительно, Лукомский успокоился довольно быстро. Он вообще не видел пользы в пустословии. Криками делу не поможешь. Понятно, что судилища устроить не удалось. Великому князю всяко поспешили доложить о смерти преступников, и власть будет твёрдо стоять на этой версии, а стражники под присягой подтвердят её правдивость. Но что же случилось с беглецами на самом деле? Как истинный скептик, Лукомский считал, раз труп не обнаружен, значит, человек жив… или условно жив, пока какой-нибудь случай не докажет обратного. И тут он был абсолютно прав. Именно случай сбил Собакина на время со следа, и этот же случай позволил Холодову и Кувшинову разминуться с разбойниками буквально на каких-то двадцать минут. А задержал татей их же подельник, явившийся к ним со свежими новостями. Основная была о том, как два молодца среди бела дня побили отряд казанцев недалеко от торговых рядов и спокойно убежали. Вот бы в ватажку таких орлов… А как рассказчик обрадовался, когда обнаружил в овраге вещи тех славных воев! Были они тут, были! Только куда делись? «Пропажу» бросились искать, однако найденным вещам не позволили лежать бесхозно. Плащи и шляпы моментально обзавелись новыми хозяевами… Пока разбойники лазили по дну оврага, сверху подоспела их смерть… Недаром случай называют слепым.

Глава 8 Подлог

— Ах, ты, сучий потрох, крамолу удумал?! — от пинка Собакин слетел с лавки, на которой вчера уснул после бурного застолья. Упав на пол, мужчина принял сидячее положение и непонимающе затряс головой. — Это что такое, я тебя спрашиваю?! — снова резануло по ушам.

Протерев кулаками глаза, которые никак не желали показывать чёткую картинку окружающей обстановки, Емельян, наконец, разглядел князя, стоящего над ним. Тот держал в правой руке суконный колпак, подбитый кроликом, и тряс им перед его лицом.

— Что это, я тебя, скотина, спрашиваю?

— Се… се… сапка, — с трудом произнёс Собакин, так как пересохший рот отказывался внятно произносить звуки.

— Ты что, издеваешься?! — снова прокричал князь и пнул Собакина в очередной раз. — Думаешь, я не вижу, что держу в руке?

Упавший на бок Емельян сжался в позе эмбриона и пытался понять, чего хочет князь? С похмелья голова работала плохо и отказывалась ему помогать. В мозгах всплыл лишь образ княжеского конюха Тишки, который вчера угощал его бражкой. Князь за радение в делах одарил Тишку деньгой, а тот на радостях решил выпить. Только пить одному всё равно, что скакать на палке вместо живого коня, поэтому конюх искал компанию. И она нашлась в лице Емельяна, который тоже не прочь был выпить, но по противоположной причине — впал в немилость. В общем, напились они вчера так, что Собакин и не помнил, как потерял связь с явью.

— Откуда у тебя эта шапка? — снова спросил князь. — Отвечай!

— Не моя… — жалобно проблеял Емельян.

— Как не твоя, если была при тебе? Ты, что же, пёс, своему князю брехать вздумал?! — и снова пинок по многострадальным рёбрам.

— Я её позавчера подобрал на месте драки.

— Какой драки?

— Там, где стражники разбойников побили.

— А мне, почему не сказал?

— А на кой тебе старый колпак? Не для княжьей он головы…

— Поговори у меня ещё! — уже без злобы пригрозил Лукомский и отошёл к лавке, чтобы присесть на неё.

— Господине, а что случилось? — Емельян нехотя поднялся и взглядом побитой собаки уставился на князя.

Лукомский не говоря ни слова, вывернул шапку наизнанку и показал прореху в подкладе. Оттуда торчал лист бумаги.

— Я разве отправлял тебя куда-нибудь с тайным поручением?

— Нет, — Емельян сглотнул подступивший к горлу комок.

— А как бумага здесь очутилась?