В львиной шкуре (продолжение)

— Кто разумеет делать добро и не делает, грех тому! — возразил купец и продолжил. — А под лежачий камень вода не течёт и не нужно сваливать на Господа Бога бездействие наше. У русичей медицину с малых лет изучают, и каждый ребёнок ведает, как от заразы уберечься. Кстати, а знаешь, с чего в их землях мор начался?

— Ты мне давеча уже сказывал, что заразу им из других краёв завезли.

— Не только это! Они раньше трубы для подачи воды из свинца делали. А оказывается вода, проходя по таким трубам в яд превращается. Женщины от неё бесплодными становятся, а мужчины силу жизненную теряют, которая болезням сопротивляется. Свинец, что присутствует в белилах для лица, тоже вреден!

— Неужто, правда? — насторожился дьяк, вспомнив жену, которая любит убелять своё лицо.

— Вот тебе истинный крест, — с жаром ответил Афанасий и широко перекрестился.

— А чем же у них женщины лицо мажут?

— Они из лечебных трав крема делают, которые морщины разглаживают и возвращают коже здоровье.

— А у тебя есть такой крем?

— У меня нет, а у дона Константина должен быть. Он, как бороду свою побреет, тоже кремом лицо мажет.

— Знаешь, что, Афанасий, ты скажи дону Константину, мол, зайду я к нему сегодня вечерком.

— А чего говорит-то? И так сидим на подворье, как цыплята в курятнике и никуда не выходим. Я вот в Тверь съездить хотел, родню навестить… Пустишь ли?

— Всему своё время, Афанасий. А дона Константина предупреди.

— Хорошо, предупрежу.

— А что ты мне о индийских и египетских землях говорил? — перевёл Курицын разговор на другую тему.

— Богата земля индийская, только нам там делать нечего.

— Как так? — удивился дьяк.

— За морем телушка — полушка, да рубль перевоз, — усмехнулся купец. — Торговые пошлины у них очень большие и христиан не любят. Оберут, как липку и барыша никакого не получишь.

— А как же русичи с ними торговлю ведут?

— У русичей военный союз с Бахманидским шахом. Визирь вообще Аллаху своему на них молится. Даже сестру шахскую за императора сватал.

— От чего же любовь такая?

— Шах долгое время войну тяжёлую вёл, казна совсем истощилась. А благодаря солдатам, которых император дон Павел послал ему в помощь, тот быстро со своими супротивниками расправился.

— А что, большое войско послал?

— Не знаю, Фёдор Васильевич, мне о таких вещах не говорили. Знаю только, что армия шаха насчитывала сорок тысяч человек, а у его противника было шестьдесят тысяч.

— Эвон, какие армии большие! — подивился дьяк, а про себя подумал: "Тут пока двадцать тысяч наберёшь, семь потов сойдёт".

— А с Египтом нам торговать сподручно, — тем временем продолжил Афанасий, — если только станем корабли строить, как у русичей.

— Что, хорошие корабли?

— Очень хорошие!

— А мне говорили, что вы до наших земель еле-еле дошли.

— Так-то не русичи строили. Эти корабли в египетской Александрии куплены были.

— Отчего так?

— Водной дороги из Индийского океана в Средиземное море нет. Пустынная земля шириною в двести вёрст их разделяет. Не на себе же корабли тащить?

— Ну, да, ну, да, — покачал головою дьяк. — А для нас какая выгода в египетской стране?

— Тем, кто торгует с ними лесом, смолой и железом, послабление в пошлинах дают. Веру нашу не притесняют, из-за чего в их городах много православных греков живёт. Товар же у них хороший. Ты бы видел, Фёдор Васильевич, какие там скакуны! Великому князю не грех на таких ездить… Торгуют же они шерстяными коврами, благовониями, сахаром, тканями из шёлка и хлопка. А ещё драгоценными камнями, селитрой, специями, пряностями, красочными изразцами и стеклом.

— И вправду товар хороший, — согласился Курицын. — А им, значит, лес нужен?

— Ага, нужен. И меха тоже. И заметь, Фёдор Васильевич, покупают это всё за золото.

Последнюю фразу Афанасий подчеркнул не зря, золото на Руси было редкостью и ценилось очень высоко. Десять лавров, подаренные дьяку адмиралом, составляли целое состояние, и это не считая золотой печатки с рубином и прочих предметов.

— Золото, говоришь, — и Курицын задумчиво погладил свою бороду. — Хорошо, ступай пока, да не забудь предупредить дона Константина о моём визите.

* * *

— Скажи, Ситара, тебе действительно не нравится тот наивный юноша? — спрашивал Олег Быстров у своей наложницы, поглаживая её голову, которую, после жарких любовных объятий, она положила ему на грудь.

— Нет мой, господин, не нравится. Во-первых: он не верует в Аллаха, а во-вторых: это ты спас моего отца от смерти, а не он. И в третьих: мне с тобой хорошо и очень интересно. Ты так много знаешь… А что знает этот Юсуф? — и девушка невольно поморщилась, произнеся имя.

— Однако он прекрасно справился со своим заданием. Как мне удалось узнать, убийца Малика Хасана так и не был пойман.

— О! Мой господин, если это было бы в моей власти, я бы тоже убила Малика Хасана! Жадный и завистливый раджа, возомнивший себя вершителем судеб!

— Ситара, я начинаю тебя бояться! — рассмеялся капитан, — ты говоришь не как женщина, но как мужчина воин!

— Я скорее убью себя, чем причиню тебе хоть капельку боли, мой господин! — воскликнула девушка, порывисто приподнявшись, и предано глядя Олегу в глаза.