В Маньчжурских степях и дебрях<br />(сборник)

Пламя было слабое… Видно, кучечку веток только что подожгли… Синеватая снизу, извивающаяся лента пламени волновалась между ветками, обвивала ветки… Курился легкий дымок.

В первое мгновенье ему бросился в глаза только этот костер. Потом он различил фигуру, сидевшую около костра на корточках боком к нему.

Фигура была неподвижна…

Отблеск пламени искрился слабо на синем мундире и на чем-то блестящем на земле с боку фигуры.

Один он, или тут их несколько?

Он долго, так что костер успел разгореться как следует, подгибал и подтягивал правую ногу, где за голенищем у него был спрятан кинжал…

Он видел, как разгорается костер… Светлое пятно вокруг костра, сначала трепетное, дрожащее, будто умирающее, расплывалось по земле теперь, захватывая быстро все больше и больше пространства.

Около пригорка была трава.

Будто жидкое зеленоватое пламя разливалось вокруг костра.

Ветки, из которых был сложен костер, были сухие и загорелись дружно, как-то все сразу.

Зеленоватое пламя, казалось, торопилось разлиться во все стороны, захватить возможно большее пространство.

Будто оно подкатывалось ему под колени.

Когда он подался немного вперед, подбирая ногу, от его головы на освещенное пространство легла резкая черная тень, круглое черное пятно.

Он увидал эту тень и быстро, задержав на мгновенье ногу, всем корпусом сразу подался назад.

Словно он обжегся.

Наконец, он подтянул ногу настолько, что мог достать кинжал.

Так же долго и так же осторожно вынимал он кинжал из ножен…

За все это время он не спускал глаз с японца.

И ему это было трудно — одновременно и следить за японцем и следить за тем, чтобы клинком кинжала как-нибудь не царапнуло по ножнам…

Внимание раздвоилось…

Будто он косил глазами в разные стороны, не зная откуда ждать нападенья…

Когда он вынул кинжал, стало легче.

Теперь он немного подвинулся назад…

Что делать?

Один он или нет?.. Он бросил взгляд вверх по пригорку… Нет ли там кого?

Нет, никого, кажется…

А не может быть, чтобы никого… Что он тут один делает?..

Он опять перевел глаза на сидящего перед костром.

Теперь костер освещал японца ярко и полно…

«Подожду пока станет погасать», — решил он.

III

Притаившись, весь съежившись, почти припав к земле, он ждал, пока погаснет костер…

Ждать пришлось недолго.

Светлый круг на земле около костра стал суживаться. Пламя стало трепетное, неровное, дрожащее. Опять со всех сторон надвигалась темнота.

В темноте ярко блестели угли.

Ветки уж не трещали больше… Языки пламени укорачивались, уходя вниз, в угли… От времени до времени языки пламени забирали силу, вырывались вверх, но сейчас же опять прятались в угли…

Теперь или обождать?

Каждую секунду он готов был вскочить и броситься.

Он понимал, что действовать нужно быстро, ловко и наверняка…

Чтоб японец не крикнул, не застонал.

Прямо в сердце…

Японец сидел к нему боком. Надо вскочить, схватить его левой рукой за руку в локте, а правой рукой ударить в бок. Сердце — там.

Или за горло схватить?..

Или оглушить ударом ручки кинжала в темя?..

Он положил кинжал, расправил пальцы.

А если, действительно, схватить сразу обеими руками за горло и удушить?

Ему не один раз приходилось видеть смерть, участвовать в рукопашных схватках… Но он никогда не соображал, как лучше бить, и никогда не помнил, как он убивал.

Он колол штыком или разбивал черепа прикладом, как придется…

Если и то схватить за шею и задавить?..

Захрипит…

Костер погас почти совсем.

Теперь пора…

Но он все еще медлил… Он слышал, как кровь стучит у него в висках… Будто это не кровь, а самые мысли, горевшие в мозгу, били и колотились в виски…

За шею или в бок? В бок или за шею?

Но чувствовал, что он все равно не может решить, как он поступит, т. е. как убьет.

О том, что японец тоже может его убить, он не думал почему-то в эту минуту.

За шею или в сердце?

И вдруг он вскочил.

Его будто что подбросило.

Японец не успел подняться. Каблуком сапога Смирнов ударил его в висок, потом, не давая опомниться, схватил за воротник, повалил на спину и ударил кинжалом под сердце.

Японец так и остался лежать.

Он только чуть-чуть потянулся, словно оборвалась в нем какая-то сдерживающая пружина, точно распустилось что-то, и члены приходили из состояния напряженности в состояние покоя…

Еле-еле освещали угли, уже покрывавшиеся темным налетом, фигуру японца.

Смирнов быстро скользнул назад и спрятался за камнем.

Опять в висках застучала кровь.

Нужно было уходить как можно скорей отсюда, не теряя минуты, но у него мелькнула мысль:

— А, может-быть, нужно обождать?

И опять заколотились мысли: уходить или обождать?.. Если тут поблизости есть кто-нибудь — могут прибежать на шум… Тогда будет слышно, откуда бегут, и, стало-быть, можно будет определить, в какую сторону спасаться…

А, может-быть, и шума не было никакого?..

Разве он знает, был шум или не было…

Он прислушался.

Нет, все тихо…

Прислушался опять повернув голову в другую сторону… И вздрогнул…

Не то хрипенье, не то стон пронеслись в тишине, там, где лежал японец.

Значит, жив еще… Значит, не убит…