В мечтах о любви

Когда жизнь входит в привычную колею, сложно заметить ее течение. Вот еще один календарь теряет листок за листком, верно говорят, что у них вся жизнь – осень. Уже и второй год обучения подошел к концу, но это не так беспокоило, как начало третьего, и понимание, что это уже последний курс, что скоро и этот год пройдет, и последуют неминуемые перемены.

Мне так не хотелось что-то менять, в академии было интересно и спокойно, как в улиточном домике: все под рукой. Тревожила необходимость думать о том, где жить после выпуска, где работать, Генри все чаще стал намекать на совместное будущее, а я в принципе не была готова к будущему, уж слишком быстро оно возникло на горизонте, как гора, которую не обойти, а карабкаться на нее страшновато. Вот я и застыла в нерешительности.

Даже мой Муз стал робким, но нам пришлось взять себя в руки, ведь на выпускной экзамен нужно было подготовить что-то более грандиозное, чем получалось показать ранее. Опять же помогла поддержка Генри. Его неиссякаемая жажда приключений давала мне почву для фантазии.

В отличие от меня любимый чародей не любил сидеть за окошком и созерцать мир. Он обожал его щупать, топтать, исследовать, наполняя жизнь событиями. Благодаря Генри я увидела столько прекрасных и необычных мест, начиная от летающих гор и ниспадающих самых настоящих, а не иллюзорных водопадов, до морских глубин, которые сейчас можно было посмотреть в специальных приспособлениях, похожих на уменьшенный дирижабль. Сказать, что я в определенные моменты боялась до смерти, ничего не сказать. Если бы не этот несносный чародей, то никогда бы не стала так рисковать.

Помимо рисковых приключений меня вдохновляла семья Генри. Хотя я и не признавалась в этом даже себе, но его родовой дом стал для меня местом силы. Одни сестрички чего стоили, они были кладезем любопытных историй и емких словечек. Про бабушку я была готова писать целый эпос. Эта героическая женщина столько пережила в войну с Виджетой, что можно было садиться рядом и просто записывать. Что я и делала. Мне так полюбились посиделки на пушистом ковре перед камином в гостиной дома Сайверсонов, когда бабуля бралась за вязание и начинала рассказывать о своей молодости, об испытаниях, выпавших на ее долю, о том, как она все преодолела благодаря любви будущего мужа. Теперь я безоговорочно делила с Генри любовь к этой сильной, полной жизни и тепла женщине.

Начала писать роман о нежной юной любви, хрупких отношениях, которые могли стать чем-то большим, настоящим, на что Генри сказал: настоящая любовь – это не история двух юных влюбленных, которые умерли в один день. Это история моих бабушки с дедушкой, которые прожили всю жизнь и вместе состарились. С этими словами я была совершенно согласна, но мне хотелось показать жизненный путь любви: от робкого побега до могучего древа со множеством плодов.

Для выпускного сценария я использовала несколько сцен из своего нового романа, выбрала самые яркие и эмоциональные. Мне хотелось бы самой сыграть возлюбленную, ведь главного героя играл, естественно, любимый чародей, но моя новаторская идея использовать Небесный глас и око прямо на зрителях, чтобы усилить у них ощущение присутствия в самой истории требовало моего непрерывного контроля.

Когда я первый раз буквально случайно, просто прислушиваясь к интуиции использовала глас на сидящих рядом, то все так смешно подскочили. Да, не рассчитала громкость и вместо легкого шепота ветра на их бедные уши обрушился настоящий шквал. Долго потом извинялась, но мне так понравился эффект, что идея не отпустила, даже, когда все вокруг не поверили в ее воплощение.

На себе практиковаться разрешал только Генри, ну кто же еще был готов для меня на все?

Лита с Мелией иногда тоже соглашались помочь, тем более у Литы была основная роль. Честно говоря, мне не хотелось делать ее главной героиней истории, она очень уж часто засматривалась на Генри, вызывая внутри неприятное ощущение. Но она была лучшей актрисой выпускного потока, на мой взгляд. Самой настоящей что ли. Мелия тоже не отставала от сестры и тоже получила роль в представлении.

Мне важно было охватить в постановке как можно больше пространства, а еще показать течение времени, чтобы зритель не задавал вопросов: «А где это герои? Почему они здесь? И зачем?». С помощью умения Небесное око я хотела уйти от штампованных визуальных приемов, от простого действа на сцене, показать нечто большее, создать перед зрителями не только плоскую картинку, а придать ей масштаба.

Увлекшись своими идеями, я забыла обо всех, даже о Генри. В конце выпускного курса мы стали видеться редко, в основном на репетициях. Не хотелось думать об том, что прячусь от парня за работой. Он все чаще намекал, что готов к следующему шагу, а я прятала голову в песок, делая вид, что не понимаю, о чем речь.

Мне был дорог Генри, но я не хотела терять свободу и право выбора.