В места не столь отдаленные

— Теперь?.. — переспросил он. — Теперь, напротив, я счастлив, как только может быть счастлив человек! — порывисто проговорил он.

Зинаида Николаевна вдруг притихла.

— А вы надолго сюда? — спросил Невежин. Этот вопрос привёл её в смущение.

— Не знаю ещё… Посмотрю, как занятия пойдут…

Самовар весело шумел на столе, и Зинаида Николаевна рассказывала о своей поездке в Крым, скрыв, впрочем, от слушателей, что эта поездка была вызвана серьёзной болезнью. Там она поправилась и решила ехать сюда.

— Родные места захотелось повидать и тётю! — прибавила она.

— И хорошо сделала, что так решила! — весело заметила Степанида Власьевна. — Только бы не соскучилась по Петербургу.

— Не соскучусь, тётя, если будет дело. Уроки и здесь, верно, найду, как и в Питере.

В это время вошла Прасковья и сказала, что Евгения Алексеевича спрашивают.

— Опять от генерала! Ихняя горничная пришла: такая важная, что твоя барыня!.. — прибавила Прасковья.

Невежин вышел в прихожую. Там стояла Паша.

— Вот вам записочка! — таинственно прошептала она, передавая записку.

Невежин развернул маленькую раздушенную записочку и прочитал следующие слова:

«Мне необходимо вас видеть. Приходите, прошу вас.

М. Р.»

— Очень просили вас прийти, Евгений Алексеич! — промолвила Паша. — Марья Петровна нездоровы и совсем одне! — прибавила она, понижая голос.

И эта записка, и этот тон старой горничной показались Невежину отвратительными. Он разорвал записку и сухо ответил, что не может быть.

Паша молча раскланялась и ушла.

— Ну что, опять к генералу зовут? — спрашивала Степанида Власьевна.

— Опять…

— Так надо идти?

— Нет, не надо…

— Быть может, в самом деле что-нибудь важное, если так настойчиво зовут? — вставила Зинаида Николаевна.

— Пустяки! Просто генеральша скучает и потому просит пожаловать…

— Вы, видно, ей понравились, Евгений Алексеич? — смеясь, заметила Степанида Власьевна.

— Да она-то мне не нравится, — отвечал Невежин, чувствуя, что краснеет.

— Ну, уж это вы напрасно… Я не знаю, как она характером, а что из себя, так надо сказать… видная, красивая дама.

— И молодая? — вставила Зинаида Николаевна, поднимая глаза на Невежина.

Этот вопрос и этот внимательный взгляд ещё более смутили молодого человека. Теперь, рядом с Зинаидой Николаевной, он с чувством глубокого отвращения вспомнил о последнем свидании с Марьей Петровной и с каким-то озлоблением проговорил:

— Совсем не молодая и вообще неприятная женщина!

Зинаида Николаевна больше не расспрашивала, и разговор перешёл на другие темы. Степанида Власьевна вспомнила прошлые времена, когда Зиночка была гимназисткой. Зинаида Николаевна оживилась этими воспоминаниями, рассказывала про учителей, про товарок, о том, как впервые у неё явилась мысль ехать в Петербург учиться.

А Невежин слушал, глядя на Зинаиду Николаевну очарованным взором.

И когда они за полночь разошлись, он долго ещё припоминал и её слова, и её взгляд, серьёзный и ласковый.

Не спала и Зинаида Николаевна в соседней комнате. Лёжа в постели, она долго и мучительно думала и несколько раз спрашивала себя, зачем она приехала сюда, и не лучше ли тотчас же уехать.

И красивый образ молодого человека стоял перед ней, наполняя её сердце мучительным чувством сострадания и любви.

«Любви ли?» — спрашивала она снова теперь, как спрашивала и прежде, после памятного свидания в тюрьме.

XV Зинаида Николаевна

1

«Зачем она приехала?»

Этот вопрос неотступно стоял теперь перед Зинаидой Николаевной, и совесть её требовала искреннего, добросовестного ответа. Отвечать уклончиво, обманывая самоё себя, как обыкновенно делают слабые натуры, боящиеся категорических ответов, Зинаида Николаевна не умела и не хотела. Вот почему она долго не могла заснуть, проверяя свои первые впечатления встречи и восстановляя в памяти своё знакомство с Невежиным и дальнейшие отношения, сблизившие столь неожиданно эти две совершенно противоположные натуры.

«Любила ли она его, когда ехала сюда?»

Она по совести могла ответить, что нет. По крайней мере, ей так казалось. Она жалела молодого человека, чувствуя перед ним как бы некоторую виноватость как перед человеком, пострадавшим за своё чувство к ней, но если бы ей сказали, что это чувство жалости и сострадания незаметно перешло в другое, более сильное, она первая бы рассмеялась. «Не её романа такие пустые люди, как Невежин!»

Отчего ж теперь этот самый человек сделался ей вдруг так близок? Отчего она так интересуется им, отчего думает о нём? Отчего при первой встрече так радостно забилось её сердце, и она принуждена была употребить усилие, чтоб не выдать охватившего её волнения? Она нарочно так сухо обратилась к нему с первым вопросом, тогда как ей хотелось броситься к нему…