В места не столь отдаленные

Зинаида Николаевна, не ожидавшая увидеть Невежина, невольно вздрогнула при звуках этого знакомого, нежного голоса. Она подняла свои глаза, серьёзные, строгие и удивлённые, на взволнованное лицо молодого человека и в ту же минуту опустила их на книгу, за которой сидела у стола. Кровь быстро отлила от её щёк, и страдальческое выражение появилось в чертах осунувшегося, бледного, но всё-таки прекрасного лица. Углы губ вздрагивали, и тонкие пальцы нервно перевёртывали страницы книги.

— Садитесь! — промолвила тихо девушка дрогнувшим голосом, наклоняя голову, словно готовая слушать.

— Я давно хотел объясниться с вами, Зинаида Николаевна, — обиженно начал Невежин, присаживаясь рядом с девушкой, — но вы избегали меня… вы не хотели меня видеть последнее время… Ведь это так?

— Так! — тихо проронила девушка, ещё ниже наклоняя голову.

— За что же вы вдруг изменились ко мне?

Зинаида Николаевна молчала.

— Я хочу знать… Я прошу… Я требую! — воскликнул Невежин.

— Зачем? И разве вам, Невежин, не всё равно — изменилась ли я, или нет? Будьте правдивы…

Она проговорила эти слова холодно и строго. Этот тон ещё более обидел молодого человека.

— Всё равно?! — переспросил он с горькой усмешкой. — Этого… этого я от вас не ожидал… «Всё равно»! Точно вы не знаете, не видите, не чувствуете, как я люблю вас… Да, люблю, как никогда никого не любил! — с порывистой восторженностью повторял Невежин, искренно веря в эту минуту, что любит эту красивую девушку, вздрагивавшую от его слов, и чувствуя, что от этого объяснения зависит его судьба.

«Она не уедет!» — мелькнуло в его голове, и он продолжал:

— И вы ещё спрашиваете: «не всё ли равно»! Скажите же, чем я провинился?.. Что я сделал такого, что вы лишили меня даже того дружеского расположения, которое давали взамен моей привязанности… За что эта презрительная холодность?

«К чему он так говорит? К чему он требует ответа?» — невольно подумала девушка, с болью в сердце слушая эти, казалось, искренние слова. И чувство сострадания и жалости невольно закрадывалось в её душу.

— Что ж вы молчите? Или я не стою даже ответа?

— Мне тяжело говорить. Вы сами должны знать…

— Но я не знаю. Клянусь богом, не знаю! — воскликнул Невежин.

Зинаида Николаевна взглянула на него, и сердце её сжалось больней.

«Увы! Ведь он говорит правду. Он даже в эту минуту не понимает, отчего она изменилась к нему. И она любила такого человека!»

— Оставим лучше эти объяснения… Они бесполезны! — холодно промолвила девушка.

— Бесполезны?! — порывисто подхватил он, почувствовав острую боль оскорблённого самолюбия. — Ещё бы! Вам, видите ли, тяжело, а мне не может быть тяжело? И вы даже не удостоиваете сказать, в чём обвиняете меня! Нечего сказать, это по-христиански. Очень хорошо поступлено… Превосходно!.. Так зачем же вы приезжали сюда? Зачем сближались со мной, зачем питали мою любовь? Зачем? Зачем? Что это было: кокетство или опыты реабилитации? Христианская любовь или… или развлечение холодной бесстрастной натуры? И когда вас полюбили, питая надежду, что и вы, наконец, ответите взаимностью, вы отталкиваете человека, а сами великодушно уезжаете… Что ж! Верно, опыты реабилитации не удались? Я, по вашему мнению, негодный человек? Я праздно провожу время. Я не несу обязанностей? Так что ли?..

Зинаида Николаевна слушала эти обвинения с тяжёлым чувством. Она порывалась было что-то возразить, но Невежин продолжал:

— Если это и так, если я в самом деле слабый, негодный, гадкий человек, — неужели хорошо бросить его в этой проклятой дыре одного, без поддержки? Пусть пропадает! Это что же? Тоже по морали святых людей?! Хороша мораль! Да вы хоть бы вспомнили, из-за кого я здесь, бессердечная девушка! — вдруг крикнул возбуждённо Невежин.

Это уж было слишком даже и для терпения Зинаиды Николаевны. Тяжкое обвинение, с лёгким сердцем брошенное в глаза, возмутило девушку до глубины души.

— Не лгите, Невежин! — сурово остановила она. — Вы отлично знаете, что я не виновата в этом! — И, взволнованная, с бледным лицом и строгими глазами, она проговорила: — Вы требуете ответа? Извольте, я дам его, хоть мне и тяжело, но вы сами хотите… Так слушайте.

Тон её был так строг и серьёзен, что Невежин невольно притих и опустил глаза.