В места не столь отдаленные

— Да… да… Штаты действительно мизерны, и я очень хорошо понимаю, что никакая власть не в силах при таких условиях уничтожить взяточничество… Но уменьшить его… не допускать хоть грабительства, стараться, чтобы по возможности исполнялся закон, — это будет моей главной задачей… И я буду непреклонно преследовать её… Попался — прошу не пенять! — отдам под суд! Потакать грабежу и произволу не стану. Не вправе-с как представитель власти! — строго и серьёзно прибавил старик.

«Стара песня!» — подумал про себя Аркадий Аркадиевич и заметил с видом соболезнования:

— Людей здесь мало, ваше превосходительство. Поневоле приходится не всегда быть разборчивым…

— Конечно, конечно, но всё-таки можно, я думаю, тщательнее выбирать их… Я слышал, например, что недавно назначены исправниками двое господ, отставленные моим предместником за наглое взяточничество… Разве нельзя было сделать лучшего выбора? — спросил генерал, останавливая на собеседнике взгляд и тотчас же отводя его.

Аркадий Аркадиевич, назначивший во время своего калифства на час этих двух исправников, несколько смутился от неожиданного вопроса.

«Откуда он успел всё это узнать?!» — промелькнуло в его голове.

Он, однако, поспешил ответить, что, действительно, лица, о которых говорит его превосходительство, были уволены при Ржевском-Прянике, но лишь на основании доноса, ничем не проверенного.

— Это не резон!.. — вставил генерал. — Доносам не следует доверять.

— Я, разумеется, не могу вполне ручаться за этих господ, но по совести думаю, ваше превосходительство, что они не хуже других.

Генерал помолчал и затем снова спросил:

— А этого господина горного исправника, который грабит прииски и засекает рабочих и о котором производится несколько дел, тоже, видно, некем заменить?

— Действительно, этот господин пользуется нелестной репутацией, и совершенно верно, что дела о нём, по разным жалобам, находятся у прокурора, но если прокурорский надзор не нашёл уважительных поводов к преследованию, то согласитесь, ваше превосходительство, что увольнять человека, которого вполне одобряли двое предместников вашего превосходительства, я не имел никакого нравственного права… Снова повторю: репутация этого господина действительно скверная, но его терпели, и мог ли я, калиф на час, принять какие-либо меры, если бы даже и считал его виноватым…

— О, разумеется, разумеется… Я просто осведомился… Если нет веских улик, то, конечно, благоразумие предписывает… ждать их! — прибавил с едва заметной улыбкой старик. — Ну, а как тут у вас ведут себя ссыльные? — круто переменил разговор генерал.

— Какие, ваше превосходительство? Политические или уголовные?

— Про первых я имею сведения… Нет, я хотел спросить вас насчёт разных уголовных тузов, про всех этих Сикорских, Жирковых, Кауровых?..

— Кажется, ведут себя смирно.

— Но мне говорили, что они здесь играют роль!.. Говорят, будто Сикорский служит в совете, Жирков в контрольной палате, а другие в разных правительственных учреждениях. Это верно?

— К сожалению, совершенно верно, ваше превосходительство.

— Это мне кажется вовсе неприличным! — не без горячности проговорил старик. — Давать места, и места ответственные, в правительственных учреждениях людям безнравственным и опозоренным потому только, что эти господа сами громко называют себя консерваторами и благонадёжными людьми, — это значит компрометировать самые правительственные учреждения… Согласитесь, что если каждый вор и мошенник назовёт себя консерватором, из этого ещё не следует, чтобы подобных консерваторов считать порядочными людьми… С такими консерваторами только дискредитируется честный консерватизм… Пусть морочат людей в своей газете, но пусть знают своё место… Сикорскому предложите немедленно оставить совет… Человек, обокравший банк, не должен служить у нас. Люди, сосланные за подлоги, не могут контролировать других! — строго прибавил старик.

— Я уже говорил Сикорскому и ждал только приезда вашего превосходительства… Он сегодня же будет уволен… Что же касается других, они вне нашей компетенции…

И Аркадий Аркадиевич излился в благородном негодовании по поводу приёма на службу подобных господ. В самом деле, бедных тружеников, местных чиновников, обходят, а разным уголовным проходимцам дают места! Это, как совершенно верно выразился его превосходительство, совершенно дискредитирует власть… Все чиновники были обижены назначением Сикорского… Он, с своей стороны, не раз докладывал об этом предместнику его превосходительства, но представления не были уважаемы…

Старик молча слушал ламентации Аркадия Аркадиевича и, казалось, не очень доверял их искренности. Но он ни слова не сказал и только хмурил брови да потирал свои маленькие сухие руки.

После продолжительной беседы, во время которой генерал ощупал со всех сторон Аркадия Аркадиевича, они расстались, по-видимому, недовольные друг другом.

В тот же вечер старик, имевший обыкновение заносить в дневник свои впечатления, между прочим записал следующее: