В мирах любви

– Для нас, эолов, люди вовсе не дикари, – сказал он. – Просто некоторые открытия могут оказаться несвоевременными в мире, где нет единого представления об общем благе… Я говорю не только о Земле.

– Вы знаете и другие обитаемые планеты? – осторожно спросил астроном.

– Вы хотите сказать – обитаемые мыслящими существами? – уточнил Тэо.

– Разумеется.

– Кроме людей и эолов, в нашей планетной семье нет мыслящих, – ответил марсианин. – Низшие же формы весьма распространены. Они есть на Венере, и на больших лунах планет-гигантов. На борту этеронефа хороший запас видовых фильмов, отснятых экспедициями Союза Инженеров. У вас будет время с ними ознакомиться… Но говоря о несвоевременности некоторых открытий, я имел в виду прежде всего Марс, или – Шэол, как мы его называем…

Борис молчал, ошеломленный той легкостью, с которой этот изящный марсианин рассуждал о вещах, недоступных даже самым проницательным из земных философов.

– Помилосердствуйте, Тэо! – взмолился он. – Мне не вместить сразу столько всего!..

– Не беспокойтесь, – отозвался тот. – Мэй, наш инженер-медик, владеет средствами усиления умственных способностей. Без них наши бедные марсианские мозги лопнули бы от натуги, когда мы вкладывали в них всю громаду знаний о вашем мире… Чего только стоят ваши языки!

Тэо тоненько рассмеялся, но Борис его не поддержал. Его распирали вопросы.

– Вы распознаете мысли, умеете многократно усиливать умственные способности… Что же мешает вам, эолам, достичь полного совершенства?

– Как и вам, людям: неистребимая тяга большинства к пустым развлечениям и легкой, бездумной жизни… Машины избавили нас от тяжелого физического труда, да и умственного – тоже. Отработав всего четыре часа в сутки, эолы ищут, чем бы себя развлечь. При этом наши музеи, библиотеки и лектории пустуют, зато злачные и развлекательные заведения переполнены… Впрочем, не стану забегать вперед – увидите сами.

Тэо умолк, полностью сосредоточившись на управлении.

Лодка мчалась на большой высоте. Ночная земля давно скрылась под облаками. Над головой Борис видел звездную россыпь, а у самого горизонта – не гаснущую полосу зари. С головокружительной скоростью летели они в неизвестную астроному сторону. Как ни странно, но приват-доцент начал привыкать к своему необычному положению, словно всю жизнь летал на аппергических аппаратах и общался с марсианами. Его снедало нетерпение, хотелось поскорее увидеть загадочный этеронеф и товарищей Лао и Тэо. Если этот маленький, но проворный аппарат столь совершенен, то каков же большой корабль, предназначенный для междупланетных путешествий? Борис попытался представить, но ничего, кроме странного сочетания дирижабля и океанского лайнера, наподобие британского «Титаника», по сообщениям газет, недавно заложенного на стапелях, вообразить не мог.

Борис и сам не заметил, как задремал. Бессонные ночи – не в диковинку астроному, но две подряд, да еще проведенные в нервическом возбуждении, это уже слишком. Ему снилось, что они с Аней катаются на лодке по летней, ряской заросшей Фонтанке. Аня задумчиво смотрит на воду, едва касаясь ее пальцами. Вдруг раздается гудок. Аня вскидывается, в немом ужасе глядя куда-то поверх головы мужа. Борис оборачивается и видит форштевень громадного парохода, непонятным образом уместившегося в узкие гранитные берега скромной петербуржской речушки. Пароход нависает над утлой лодчонкой, грозя раздавить ее вместе с людьми. Борис вскакивает, чтобы помочь любимой выпрыгнуть за борт, и… просыпается. Оказалось, что воздушная лодка снова покоится на земле, а марсианин терпеливо ждет, когда его пассажир проснется.

– Где мы? – спросил приват-доцент, протирая глаза.

– Почти у самого полюса, – отозвался Тэо. – Точнее – на одном из островов в Ледовитом океане. Вашим географам этот клочок суши пока неизвестен.

– Вы спрятали здесь свой корабль?

– Угадали… Согласитесь, выбор такого убежища вполне разумен… Надевайте вашу шубу, за бортом полярная стужа.

Борис завозился, натягивая шубу и нахлобучивая шапку.

– Сколько же длился наш полет?

– Около трех часов.

– Поразительно!

– Мы могли бы двигаться значительно быстрее, – сказал пришелец, – но к чему вам испытывать лишние нагрузки?..

– Благодарствую…

Тэо приподнял купол, и лютая стужа ворвалась в лодку. Чувствуя, как застывает лицо, Борис поспешно выбрался наружу. Холод и тьма обступили его. Бесконечная ночь озарялась всполохами полярного сияния, которое отражалось в полированных стенах гигантского сооружения, воздвигнутого прямо посреди торосов. Приват-доцент не сразу сообразил, что видит тот самый этеронеф. Больше всего он напоминал баснословное «колумбово яйцо». В верхней части оно светилось круглыми окошками, похожими на пароходные иллюминаторы. Примерно посредине корпуса тянулся массивный выступ, загнутый книзу, словно зонтик. Размеры междупланетного корабля поразили воображение астронома. Высотою этеронеф был не менее десяти сажен; в самой широкой части – не менее четырех, а кверху сужался до полутора, двух.

– Помогите мне, Борис Аркадьевич! – окликнул приват-доцента марсианин.