В мирах любви

Борис вошел, с любопытством огляделся. Жилое помещение на этеронефе он видел впервые. Ничего ошеломляющего – каюта междупланетного судна напоминала пароходную. Круглый иллюминатор. Койка в горизонтальной нише. Шкафчики, нависающие над койкой вторым ярусом. Под иллюминатором привинчен столик и пара одноногих, видимо, вращающихся кресел. В вертикальной нише, справа от входа еще одна дверь. На переборке, напротив койки, висела карта Марса, мгновенно приковавшая взор астронома. Столь подробного изображения четвертой планеты не могло быть ни в одном астрономическом атласе Земли. Карта была выполнена в естественных цветах марсианской поверхности – синеватые жилы каналов пересекали оранжевые равнины, сходясь на гигантских фиолетовых цирках, видимо, искусственных водохранилищах. Помимо обыкновенной координатной сетки, полушария покрывала другая, радиально расходящаяся от полюсов, смыкающаяся на экваторе, образующая в точках пересечения узловатые утолщения. Эта карта, лучше многословных описаний, свидетельствовала о том, что на Красной планете существует высокоорганизованная жизнь.

– Нравится? – осведомился Тэо, имея в виду каюту.

– О чем речь!

– Превосходно! – откликнулся инженер-пилот. – Располагайтесь. Я приглашу нашего инженера-медика, пусть осмотрит вас, а заодно покажет, как пользоваться гигиеническими устройствами…

Это предложение немного смутило приват-доцента.

– Благодарю, но… – начал было он, но Тэо, быстро сказав: «До встречи!», вышел, закрыв за собою дверь.

Оставшись в одиночестве, Борис бросил в угол оттянувший руку баул и взялся за застежки шубы. Неожиданно дверь каюты снова распахнулась, и на пороге возник еще один этеронавт. Этот марсианин был чем-то похож на Тэо, но изящнее сложен, и на голове у него золотился пушок, который так и тянуло погладить.

– Мэй, инженер-медик, – без всяких церемоний представился этеронавт. – Я помогу вам.

– Чрезвычайно признателен, – откликнулся приват-доцент, чувствуя, что краснеет – серебристый костюм инженера-медика плотно обтягивал ладно скроенную фигуру, и только слепой мог не заметить, что фигура эта – женская, – но я постараюсь обойтись собственными силами…

Мэй взглянула на него холодно и непреклонно.

– Я отвечаю за чистоту корабля, – медленно, четко произнося слова, сказала она, – ваша одежда, как и вы сами, можете нести на себе массу болезнетворных микробов. Я пошла навстречу пожеланиям инженера-астронома и не стану заключать вас в карантин, как этого требуют правила, однако не допущу, чтобы вы и впредь разгуливали по кораблю в первозданном виде… После подъема вы будете обязаны прийти в амбулаторию. Вам необходимо сделать прививки. Здесь мы защитили себя от большинства ваших болезнетворных микроорганизмов, но на Шэоле вы будете представлять серьезную опасность…

«Вот те раз, – растерянно подумал Борис, – а Тэо убеждал меня, что эолы не относятся к людям, словно к грязным дикарям…»

Чтобы скрыть растерянность, он подчеркнуто официально поклонился, пробормотав:

– Как вам будет угодно, сударыня…

– Раздевайтесь, – приказала Мэй. – Снимайте все.

– Э-э… – опешил приват-доцент. – Может быть, вы все же выйдете?

– Нет, – отрезала марсианка. – Мне необходимо вас осмотреть. Вы что, впервые у врача?

Борис хотел возразить, что врачи в России в основном мужчины, но понял, что спорить с этим хрупким на вид существом совершенно бессмысленно. Он послушно разделся донага, бросив одежду и обувь к ногам инженера-медика. Жест этот не произвел на Мэй должного впечатления. Она извлекла из шкафчика над койкой целлулоидный мешок и сложила в него брошенное.

– Как только ваше платье пройдет бактерицидную обработку, я верну его вам, – пояснила она. – А теперь повернитесь, я осмотрю вас.

Борис начал послушно поворачиваться, всей кожей ощущая на себе ледяной взор марсианки.

– Волосяной покров придется удалить, – констатировала она с бездушностью автомата.

– Весь? – осведомился землянин.

– Да, – подтвердила Мэй. – Таковы требования гигиены. На Шэоле волосы разрешено носить только женщинам.

«Ну что ж, – мрачно подумал приват-доцент, – ты всегда мечтал пожить в царстве чистой науки… Наслаждайся…»

Осмотром унижения не ограничились. Мэй едва ли не втолкнула его в умывальню, где подробно рассказала, как пользоваться теми или иными средствами, особенно сосредоточившись на способе удаления «волосяного покрова». Борис мысленно возликовал, когда понял, что ему не придется скоблить себя бритвой. Для стрижки и бритья эолы использовали особую мазь. Инженер-медик объяснила, как ею пользоваться, и, к громадному облегчению обескураженного «пассажира», все-таки оставила его одного.