В мире античных свитков

Многие частные лица в Афинах обладали большими собраниями книг. Значительной библиотекой обладал Эврипид, в трагедиях которого особенно заметны следы «книжной» культуры (не случайно в комедии «Лягушки» Аристофан заставляет драматурга гордиться тем, что давал искусству «сок болтовни, настоянный на книгах»). Большая библиотека была у афинянина Эвтидема (Xen. Mem., IV, 2, 8), в которой были широко представлены книги по астрономии, геометрии, медицине — и, конечно, поэмы Гомера.

Афинский гражданин мог выбрать на книжном рынке все, что его интересовало. Ксенофонт в своих «Воспоминаниях о Сократе» упоминает о литературном произведении софиста Продика, которое называлось «Выбор Геракла». Учитель Геракла Лин разложил перед своим учеником ряд книг на выбор — там были произведения Орфея, Гомера, Гесиода, Хойрила, Эпихарма. Но Геракл выбрал… поваренную книгу, сочинение некоего Сима. Такой вариант мифа о Геракле мог появиться только там, где торговля книгами заняла важное место в ряду других товаров. Словарь Поллукса (VII, 211) ссылается на пьесу Аристомена «Обманщики», где выведен книготорговец, и в том же месте на пьесу Кратина, где упоминается писец, изготовляющий книги — «Библиограф». На основании скудных цитат трудно представить себе, в какой связи комедиографы вспомнили об этих профессиях, но само название пьесы Аристомена вызывает ассоциации, не очень лестные для лиц, упоминаемых комедиографом. Торговцы книгами упоминаются в числе прочих Никофроном (Meineke, II, 2852). В Афинах существовало и определенное место, где продавались книги, как можно предположить на основании одного намека у Платона в «Апологии Сократа». С огромной художественной силой рисуя сцены суда над своим учителем, Платон сохранил для потомства ряд важнейших деталей спора между обвинителями и обвиненным. Помимо прочего, один из обвинителей Сократа, Мелет, вменил в вину философу, будто тот высказывал утверждение, что солнце является в действительности не чем иным, как простым камнем, а луна — землей. Отвечая Мелету, Сократ опровергал подобные обвинения, указав, что такие умозаключения высказаны не им, а Анаксагором, и Мелет, обвинив в этом Сократа, только высказал тем самым свое полное презрение к судьям Афин, считая их неосведомленными и малограмотными людьми. Всем известно, что именно книги Анаксагора полны подобных утверждений, и в этом может убедиться всякий, купив эти сочинения за драхму на орхестре.

Что здесь имеется в виду под орхестрой, и можно ли считать, исходя из этого намека, что орхестра афинского театра Диониса была местом, где торговали книгами, когда там не было театральных представлений?

Вряд ли такое предположение допустимо. Театральное представление в те времена было священнодействием, и поэтому сам театр был неким подобием храма. Скорее всего, здесь надо принять точку зрения тех исследователей, которые видят в упомянутой Платоном орхестре юго-западную часть агоры Афин (RE, Hbd. 35, 1939, Sp. 883–885), которая так называлась. Когда-то здесь действительно была орхестра, но культовое назначение этой площадки было забыто после того, как в конце VI века до н. э. на юго-восточном склоне Акрополя в священном участке Диониса появилась новая орхестра, вокруг которой и возник театр. Старая же орхестра, сохранив свое название, стала частью торговых рядов, располагавшихся по всей афинской агоре. Здесь стояли статуи тираноубийц Гармодия и Аристогитона. Именно здесь и продавались книги, о чем говорится в «Апологии Сократа». Это упоминание можно сопоставить и с сообщением Диогена Лаертского (II, 3, 11), что Анаксагор был первым философом, который стал публиковать свои труды.

Нам трудно представить себе, как конкретно выглядели эти первые издания философских книг. Но уже вскоре после издания сочинений Анаксагора на афинском книжном рынке стали довольно часто встречаться книги философского содержания. Из одного места сочинения Диогена Лаертского (IX, 40) мы узнаем, что Платон вознамерился собрать и сжечь все сочинения Демокрита, философа-материалиста, которого Платон особенно ненавидел. Но пифагорейцы Амикл и Критий отговорили его, указав ему на безнадежный характер такой попытки — слишком многие люди хранили у себя сочинения Демокрита. Но тот же автор рассказывает, как в Афинах подобное мероприятие было осуществлено в государственном порядке: сочинения софиста Протагора, обвиненного в безбожии, были собраны в одно место государственными глашатаями Афин (отобравшими эти книги у граждан) и сожжены на городской площади.