В мире античных свитков

Словно два льва, задравших козу и у псов острозубых
Вырвавши, гордо несут через густопоросший кустарник,
И высоко в челюстях добычу держат кровавых…

По поводу этих стихов «Илиады» схолиаст замечает: «Зенодот исправляет на “двух коз”: ведь львы не помогают друг другу на охоте»[188].

Зенодот дал также глубокий мифологический комментарий к Гомеру, опиравшийся на более поздних авторов, как видно из схолий HMQ к «Одиссее» (III, 307).

Работы Зенодота в области гомеровской «эксегезы» продолжили его ученики — Аристофан Византийский, Эратосфен и уже упоминавшийся здесь Аристарх. Последний в своем сочинении «Гипомнемата» выработал ряд принципов анализа и комментирования гомеровского текста, важнейший из которых состоял в том, чтобы «объяснять Гомера, исходя из самого Гомера». Следует отметить и так называемую «анафору» — соотнесение смысла слова или выражения с «неправильными», отклоняющимися от нормы значениями этого слова или выражениями в послегомеровском языке. Особенности диалекта, свойственные только Гомеру, обозначались термином идиома.

Во многом александрийские критики исходили из принципов, выработанных в школе Аристотеля. Так, понимание метафоры как сокращенного сравнения восходит, по всей вероятности, к перипатетикам[189].

Встречая неясное по значению слово у Гомера, Аристарх отыскивал такое место в поэмах, где это слово было употреблено в единственном и основном значении, проливавшем свет на все случаи употребления этого выражения. Такое место критик называл «объясняющим».

Однако, трезвый ум Аристарха, которым так восхищались позднейшие поколения ученых, не мешал ему оставаться истинным сыном своего века, со всеми свойственными ему предрассудками и суевериями. Примером может служить схолий к Феокриту X, 13, где сообщается: «Аристарх в своем комментарии к “Ликургу” Эсхила говорит о саранче, что если она взглянет на какое-либо животное, с тем непременно случится беда». Отсюда ясно, между прочим, что Аристарх комментировал не одного Гомера.

Наряду с работами текстологического характера в деятельности александрийских ученых много внимания уделялось, как уже говорилось выше, каталогизации и обработке огромного множества книг, собранных в обеих библиотеках. Они привозились отовсюду — из Афин и Родоса, и даже из далекой периферии античного мира, как, например, из Сицилии. Особенно высоко ценились древние книги, и щедрость Птолемеев, плативших за них высокое вознаграждение, приводила к разного рода подлогам и мошенничествам. В одном из сочинений Галена мы читаем: «До того, как цари Александрии и Пергама стали соперничать друг с другом в приобретении древних книг, не существовало сочинений с подложными титулами. Когда же люди, приносившие царям книги древних авторов, стали получать от них вознаграждение, то начали доставлять много таких, на которых ставился подложный титул»[190]. Поэтому нет ничего удивительного в том, что ученые библиотеки были вынуждены в ряде случаев менять заглавие сочинения, если старое оказывалось подложным. Об одном таком случае сообщает Афиней (XI, 496 e), который, ссылаясь на пьесу Дифила «Градопобедитель», добавляет при этом: «Эту драму Каллимах называет «Евнух»[191].

Как справедливо отмечал А. Деревицкий, «продукт подлога отличался, если можно так выразиться, особой пикантностью, когда мнимым автором произведения оказывалось лицо, известное именно тем, что несмотря на все данные для плодотворной деятельности на литературном поприще, оно тем не менее на этом поприще не выступало… К числу дерзких подлогов следует отнести целый ряд сборников писем, принадлежавших будто бы различным более или менее видным историческим деятелям (по количеству они достигли в александрийские времена уже весьма солидной цифры). Сюда относятся, например, подложные письма агригентского тирана Фаларида, Фемистокла, Демокрита, Гиппократа, многих сократовцев…»[192].

Коллекционирование книг начинается и достигает большого размаха уже в Александрии: но в римскую эпоху оно принимает характер повального увлечения. За редкие оригинальные экземпляры платят большие деньги, их демонстрируют избранным друзьям и знакомым, хранят как драгоценность. Часто занимались коллекционированием люди не очень грамотные, как видно из сатирического произведения Лукиана «Против невежды». Особенно высоко ценились авторские экземпляры, автографы — то есть те оригиналы, с которых делалось издание. Книгопродавцы иногда показывали их (за приличное вознаграждение, разумеется) заинтересованным лицам.