В мире фантастики и приключений. Выпуск 11. Мистификация. 1990 год

После бессонной ночи Кроу все раздражало: и обжигающее утреннее солнце, и влажная духота в саду, и тепловатый душ, и эта кажущаяся прохлада в кабинете. Ничего себе прохлада! На термометре, который держит бронзовый фавн, торчащий среди телефонных аппаратов, двадцать девять по Цельсию. Конечно, поменьше, чем снаружи, но стоит пошевелиться — и кожа становится липкой от пота. Он распрямил спину, с отвращением почувствовал, что рубашка уже прилипает к лопаткам.

«И этот идиот, — Кроу вскинул глаза на темно-коричневое морщинистое лицо Лопеса, — опять несет какую-то блевотину…»

Лопес поймал взгляд босса, открыл рот, чтобы продолжать, но Кроу не позволил. Постучал торцом серебряного «Паркера» по полированной черни стола; не глядя на Лопеса, негромко спросил:

— Напомните-ка, пожалуйста, сколько я плачý вам?

— Я… — начал Лопес и осекся, уставившись в лицо хозяина.

— Вы болван, Лопес, — возможно мягче сказал Кроу, — вонючий, нудный болван! Начинаю думать, что ошибся в вас. Кажется, я уже говорил — меня не интересуют ваши отношения с рабочими. Меня интересует древесина, в частности вот эта. — Кроу снова постучал «Паркером» по столу. — В понедельник вы получили все необходимые указания. Ваши рубщики должны были начать от устья Утаяли и двигаться левым берегом. Ширина фронта вырубки — два километра. Ну а вырубив все ценное, вы должны были сжечь сельву до следующего притока Риу-Негру… Как, кстати, он называется?

— Боа-Негру… Но…

— И никаких но… Разве вы забыли, что я не меняю приказов?

— Там, на Боа-Негру, деревня, хозяин… Индейцы… йаномами… Около сотни…

— Ну и что?

— Женщины, много детей…

— Ну и что?

— Говорят, это их земля… И лес по Утаяли, по Боа-Негру… Говорят, губернатор штата приказал не трогать лес и деревню. У них бумага есть…

— Определенно, я ошибся в вас, Лопес. — Кроу задумчиво покачал головой. — Сколько у вас рабочих?

— Было тридцать…

— Почему было?

— Убили троих… Вчера… Ночью сбежали еще трое… Они говорят — зеленые дьяволы. Говорят, видели… Боятся, босс…

— У вас нет оружия? Ты, например, зачем на себя столько нацепил? — Кроу указал «Паркером» на пистолетные кобуры, оттягивающие кожаный пояс Лопеса.

— Их пуля не берет, босс. — Лопес наклонился ближе к столу, округлил глаза, переходя на шепот.

— Дурень! — Кроу откинулся в кресле. — И не придвигайся, пожалуйста, от тебя чесноком разит… Господи, какие идиоты… Электроника, интегральные схемы, компьютеры, космические полеты — и «пуля не берет». Кого сегодня пуля не берет… Ты же грамотный человек, Лопес. Учился… Читаешь газеты, разговариваешь по телефону, смотришь телевизор. У тебя в лесном лагере радиопередатчик — ты умеешь им пользоваться… Ну, чего молчишь? Я ведь не ошибаюсь? Учили тебя?

— Три года… Ходил в школу католической миссии… Потом надо было работать…

— Видишь, три года. Тоже кое-что… Так почему все-таки «пуля не берет» этих… как ты их называешь?

— Зеленые дьяволы сельвы… Я не знаю… Люди говорят…

— А ты пробовал?

— Чего?..

— Пулей… Хотя бы вот из твоих пушек.

— А я их не видел…

— В этом все дело, Лопес. Болтун ты и трус к тому же!.. И ни слова больше! Немедленно возвращайся к своим дурням — и чтобы работали. Понял?

Лопес, не поднимая головы, мрачно кивнул.

— Отправляйся! Завтра приеду, посмотрю, что вы там наработали. Прихвачу с собой Одноглазого с его парнями. Они быстро сделают порядок. Рубщиков еще подошлю. Но смотри в оба… Будут опять разбегаться — головой ответишь.

* * *

— К вам человек из города, отец Антонио.

В проеме двери, сквозь раздвинутый бамбуковый занавес, на пастора глядела широкая улыбающаяся физиономия Чико.

— Пригласи его сюда, мой мальчик.

Пастор осторожно опустил на дощатый пол извивающуюся серебристую ленту, которую держал двумя пальцами за плоскую треугольную голову. Змея струйкой ртути стекла в одну из трещин между неплотно подогнанными досками пола.

— Все отдала? — Чико прищурился, приглядываясь к фаянсовому блюдечку на столе.

— На этот раз все. — Пастор аккуратно отодвинул блюдечко от края стола и прикрыл стеклом.

— Еще принести?

— Попозже. Я скажу. А теперь позови того сеньора из города.

— Он не синьор, отец Антонио…

Голова Чико исчезла, стебли бамбука сомкнулись, заслонив дверной проем. Послышался удаляющийся топот босых ног и звонкий голосок Чико, обращенный к кому-то на центральной площадке селения:

— Сюда, это сюда… Отец Антонио ждет…

Шаги у входа, шепот Чико, потом деликатный стук в дощатую стенку возле двери.

— Да-да, входите, пожалуйста. — Пастор поднялся из-за стола.

Бамбуковый занавес раздвинулся, пропуская гостя — невысокого коренастого человека в светлых шортах и голубой безрукавке, с большой репортерской сумкой через плечо. Из-за плеча посетителя выглядывала настороженная мордочка Чико.

— Мне надо видеть пастора Нуньеса, — сказал, наклонив голову, человек в шортах и бросил вопросительный взгляд на вошедшего следом Чико.

— Я — Антонио Нуньес. — Пастор протянул руку.

— О-о, — гость попытался скрыть удивление, — так вы и есть пастор… Извините, но я думал… Меня зовут Тун Читапактль, я журналист, корреспондент центральной газеты штата.