В мире фантастики и приключений. Выпуск 3

Отражатель - самый главный и самый хрупкий элемент фотонного привода, гигантское параболическое зеркало, покрытое пятью слоями сверхстойкого мезовещества. В зарубежной литературе отражатель часто называют "сэйл" - парус. В фокусе параболоида ежесекундно взрываются, превращаясь в излучение, миллионы порций дейтериево-тритиевой плазмы. Поток бледного лиловатого пламени бьет в поверхность отражателя и создает силу тяги. При этом в слое мезовещества возникают исполинские перепады температур, и мезовещество постепенно - слой за слоем - выгорает. Кроме того, отражатель непрерывно разъедается метеоритной коррозией. И если при включенном двигателе отражатель разрушится у основания, там, где к нему примыкает толстая труба фотореактора, корабль превращается в мгновенную бесшумную вспышку. Поэтому отражатели фотонных кораблей меняют через каждые сто астрономических единиц полета. Поэтому контролирующая система непрерывно замеряет состояние рабочего слоя по всей поверхности отражателя.

– Так,- сказал Быков, вертя в пальцах ленту.- Первый слой выгорел.

Жилин промолчал.

– Михаил!- окликнул Быков.- Ты знаешь, что первый слой выгорел?

– Знаю, Лешенька,- отозвался штурман.- А что ты хочешь? Оверсан, Лешенька…

"Оверсан", или "прыжок через солнце", производится редко и только в исключительных случаях - как сейчас, когда на "Джей-станциях" голод. При оверсане между старт-планетой и финиш-планетой находится солнце - расположение очень невыгодное с точки зрения "прямой космогации". При оверсане фотонный двигатель работает на предельных режимах, скорость корабля доходит до шести-семи тысяч километров в секунду и на приборах начинают сказываться эффекты неклассической механики, изученные пока очень мало. Экипаж почти не спит, расход горючего и отражателя громаден, и в довершение всего корабль, как правило, подходит к финиш-планете с полюса, что неудобно и осложняет посадку.

– Да,- сказал Быков.- Оверсан. Вот тебе и оверсан.

Он вернулся к штурману и поглядел на расходомер горючего.

– Дай-ка мне копию финиш-программы, Миша,- сказал он.

– Одну минутку, Лешенька,- сказал штурман.

Он был очень занят. По столу были разбросаны голубые листки бумаги, негромко гудела полуавтоматическая приставка к электронному вычислителю. Быков опустился в кресло и прикрыл веки. Он смутно видел, как Михаил Антонович, не отрывая глаз от записей, протянул руку к пульту и, быстро переставляя пальцы, пробежал по клавишам. Рука его стала похожа на большого белого паука. Вычислитель загудел громче и остановился, сверкнув стоп-лампочкой.

– Что тебе, Лешенька?- спросил штурман, глядя в свои записи.

– Финиш-программу,- сказал Алексей Петрович, еле разлепляя веки.

Из выводного устройства выползла табулограмма, и Михаил Антонович вцепился в нее обеими руками.

– Сейчас,- сказал он торопливо.- Сейчас.

У Быкова сладко зашумело в ушах, под веками поплыли желтые огоньки. Он уронил голову на грудь.

– Лешенька,- сказал штурман. Он потянулся через стол и похлопал Быкова по плечу.- Лешенька, вот программа…

Быков вздрогнул, дернул головой и посмотрел по сторонам. Он взял исписанные листки.

– Кхе-кхм…- откашлялся он и пошевелил кожей на лбу.Так. Опять тэта-алгоритм…- Он сонно уставился в записи.

– Принял бы ты, Лешенька, спорамин,- посоветовал штурман.

– Подожди,- сказал Быков.- Подожди. Это что еще такое? Ты что, с ума сошел, штурман?

Михаил Антонович вскочил, обежал вокруг стола, и нагнулся над плечем Быкова.

– Где, где?- спросил он.

– Ты куда летишь?- ядовито спросил Быков.- Может быть, ты думаешь, что летишь на седьмой полигон?

– Да в чем дело, Леша?

– Или, может быть, ты воображаешь, что на Амальтее построили для тебя тритиевый генератор?

– Если ты про горючее,- сказал Михаил Антонович, - то горючего хватит на три такие программы…

Быков проснулся окочательно.

– Мне нужно сесть на Амальтею,- сказал он.- Потом я должен сходить с планетологами в экзосферу и снова сесть на Амальтею. И потом я должен буду вернуться на Землю. И это снова будет оверсан!

– Подожди,- сказал Михаил Антонович.- Минуточку…

– Ты мне рассчитываешь сумасшедшую программу, как будто нас ждут склады горючего!

Люк в рубку приоткрылся, Быков обернулся. В образовавшуюся щель втиснулась голова Дауге. Голова повела по рубке глазами, сказала просительно:

– Послушайте, ребята, здесь нет Варечки?

– Вон!- рявкнул Быков.

Голова мгновенно скрылась. Люк тихо закрылся.

– Л-лоботрясы,- сказал Быков.- И вот что, штурман! Если у меня не хватит горючего для обратного оверсана, плохо тебе будет.

– Не ори, пожалуйста,- возмущенно ответил Михаил Антонович. Он подумал и добавил, заливаясь краской:- Крикун какой…

Наступило молчание. Михаил Антонович вернулся на свое место, и они смотрели друг на друга надувшись. Михаил Антонович сказал:

– Бросок в экзосферу я рассчитал. Обратный оверсан я тоже почти рассчитал.- Он положил ладошку на кучу листков на столе.- А если ты опасаешься, мы прекрасно можем дозаправиться на антимарсе…