В мире коммунистов и животных

Пес явно колебался.

— Ну, сохраните. Тоже верно. Но документы про бриллианты я заберу себе, — твердо сказал он. — Вам, товарищ генерал, я доверяю, но вашей организации — нет. У нас, у псов, они сохранятся лучше. До более подходящего времени.

— И когда, по-твоему, это время придет? — спросил мужчина, положив листки обратно в конверт и сунув его во внутренний карман пиджака.

— Я не доживу, — сказал пес. — Наш век короче. Не уверен, что и вы доживете. Эта ночь надолго.

Мужчина достал из кармана небольшой пластиковый пакет, свернул документы в трубочку, вложил в пакет и дал псу. Тот взял рулон в зубы, и было видно, что отнять его не сможет никто.

* * *

Стало совсем темно. На площади творилась вакханалия. Уже подогнали кран. На шею председателю ВЧК набросили стальную петлю и начали выдергивать памятник с постамента. Каждый рывок толпа встречала радостным воем.

Мужчина и пес некоторое время понаблюдали за происходящим, затем мужчина снял шляпу, кивнул на прощание каменному революционеру. Отвернулся.

Пес положил рулон на землю, на всякий случай прижал лапой.

— Вы куда теперь? — спросил он.

Мужчина надел шляпу, пожал плечами.

— Назад вернуться все-таки придется, из Службы сейчас начнется поток перебежчиков, так что сеть могут сдать. Надо выводить людей из-под удара.

— Работать больше не будете? — спросил пес.

— На кого? На этих? — мужчина кивнул на толпу, над которой плыл выдернутый наконец памятник.

— Для будущего, — сказал пес. — Придут ведь другие времена.

— Разве что для будущего, — сказал мужчина. — До которого ни ты, ни я не доживем.

Пес кивнул, снова взял в зубы рулончик с документами, и они пошли дальше, прочь, в темноту.

— Россия! Ельцин! Свобода! — неслось вслед им.

Ночь пришла.

Эпизод четвертый: Машка

Товарищу Всеволоду Петровскому (1986–2015) посвящается.

Когда начались события на Украине, мы, конечно, в стороне не оставались. Я и про своих товарищей, и про семью. Деньги собирали, гуманитарную и негуманитарную помощь, отправляли на микроавтобусе в Донецк и Луганск — есть у нас очень славный парень, Игорь, который туда несколько раз уже ездил.

Из семьи моей только Кот был решительно против, заняв позицию «чума на оба ваших дома». Репрессалий против него мы решили не вводить, потому что если за все безобразия его репрессировать, то это какой-то 37-й год получится, а XX съезд Партии не велел.

И вот из одной такой поездки на восток Украины Игорь привез Машку.

Машка — молодая овчарка, служила в бригаде «Призрак», как и все собаки на войне, больше занималась минерно-саперным делом, но пару раз вытаскивала и тяжело раненых из-под обстрела. А однажды и сама попала под обстрел украинских карателей и была серьезно ранена. У ребят рука не поднялась ее пристрелить, а Игорь, которому как раз случилось быть там, и предложил отвезти собаку в Россию, на лечение.

Гнал Игорь как бешеный, и, приехав, сразу рванул к нам.

Ленка моя врач по людям, это, конечно, немного другое, чем лечить хвостов и прочих, уже неговорящих, животных, но зато у нее есть подготовка для войны и даже звание, что всегда 23 февраля вызывает некоторые дурацкие шутки в нашем доме, потому как и по военному билету и по характеру я рядовой солдат, правда, Красной Армии, она же Советская. В общем, Игорь правильно рассудил, что и человеческий врач может помочь получившей осколочные ранения собаке.

Вот так Машка у нас и появилась.

Сначала было ей худо совсем, даже Ленка думала, что не протянуть ей долго, а Агафон сидел совсем потерянный возле нее и на глазах нашего пса были слезы.

Но Ленкино умение, донецкое здоровье шахтерской собаки и заграничные лекарства сделали свое дело и Машка медленно, но верно пошла на поправку.

Под столом на кухне ей соорудили лежанку, ну и наш пес перебрался туда. Когда Машка окрепла, Ленка стала покупать на рынке им сахарные кости, которые обе собаки грызли по очереди, ведя какие-то свои длинные разговоры.

Иногда мы все собирались на кухне и Машка нам рассказывала про жизнь на Донбассе до войны и во время ее, про всякие случаи на фронте. Как и все восточноукраинцы, по-русски она говорила прекрасно, только «хэкала» немного: «хав-хав». Рассказы были невеселые.

В самом начале как-то и Кот присоединился к нам, послушал минут пять, а потом нагло встрял и начала разглагольствовать на свою любимую тему: «власовцы версус бандеровцы», «Деникин против Петлюры» и прочий гнилой так называемый нейтрализм. Заткнуться вовремя Кот не всегда умеет, так что Машка слушала-слушала терпеливо, а потом так рявкнула, что Кот пулей вылетел из кухни и пару дней туда откровенно боялся заглядывать.

Еще через пару недель я уже с собаками гулял, и они бегали весело за палкой, иногда устраивая шутливые драки из-за нее. Иногда вдвоем убегали на собрания местной ячейки «Рот-Фронта» или мероприятия, устраиваемые «Движением коммунистических собак» (запрещенная в Российской Федерации организация, только вот не знающая, к сожалению или к счастью, о своем запрещении).