В мире насекомых. Кто они такие? Маленькие жители нашей планеты?..

За мной по-прежнему неотступно летят двое ос-бембексов в надежде добыть слепней, мне жалко их, неудачниц. Легко перелетают через Калканы желтый махаон, бабочка-белянка, какой-то большой и стремительный жук. Светлая, как песок, почти белая оса летает над самой поверхностью горы и что-то ищет. Скачет маленькая кобылочка-песчаночка, увидев меня, закапывается, наружу выглядывают только голова и спинка. Откуда-то снизу прилетает черная, как смоль, большая муха и пытается назойливо усесться мне на брови. Она заметила на них сверкающие капельки пота и, страдая от жажды, намерена их выпить. Как ей не жарко в такой темной одежде?

Солнце уже высоко поднялось над Калканами, и синяя дымка испарений затянула просторы пустыни и далекие горы. С каждой минутой становится горячей песок, по самому гребню уже нельзя идти, так как на солнечной стороне он жжет ступни ног.

Вот и главная вершина. Пора начинать спуск. Я сажусь и качусь вниз вместе с лавиной поющего песка. Гора начинает реветь и содрогаться мелкой дрожью. Песок обжигает ноги, он нестерпимо горяч. Несколько мучительных прыжков под аккомпанемент ревущей горы, и я с облегчением падаю в спасительную тень куста саксаула. Здесь уже лежит моя Зорька. Ей тоже досталось.

Внизу же царит тишина и покой. Пустыня полыхает жаром. Во рту сухо. Очень хочется пить. Скорее бы забраться в хорошую тень. По-прежнему крутятся осы-бембексы, продолжают путешествие со мной. Наконец, одна, счастливая, схватила слепня, упала на мгновение с ним на землю, но, быстро поднявшись, взмыла в воздух. От куста к кусту перелетают какие-то странные черно-белые бабочки, не спеша и деловито, порхают муравьиные львы, носятся черные мухи, подобно молнии, мелькают необыкновенно быстрые, желтые, как песок, и различимые только по тени муравьи-бегунки. Появилась на мгновение и скрылась в кустах джузгуна змея-стрелка. По горячему песку медленно вышагивает гусеница пяденицы, а на полыни греется на жарком солнце жук-нарывник.

Скорее бы к машине! Путь к ней кажется бесконечно долгим. Собака, упав под тень кустика, присматривается к очередному кусочку тени и, отдохнув, стремительно мчится к нему.

Через несколько десятков минут пути я падаю под растянутый тент, жадно пью воду, молчу, вспоминая поход на Поющую гору, посматриваю на ее вершину, похожую на раскаленный добела металл.

Еще жарче и суше воздух, и ослепительнее солнце. Чтобы сократить тяготы знойного дня пустыни, я пытаюсь найти какую-нибудь работу и сажусь писать. Как долог этот сверкающий солнцем день!

Необитаемые острова

Более пятнадцати лет пролежала в бездействии моя складная лодка байдарка. И вот сейчас на берегу Балхаша мы пытаемся ее собрать. Великое множество давно забытых терминов, упоминаемых в инструкции, привело нас в смятение. Где бимсы, что такое шпангоуты, что считать штевнем и куда запропастились фальшборты? Постепенно мы разбираемся в премудростях конструкции нашего суденышка, радуясь его добротности, которая сочетается с элегантностью внешнего вида.

И вот над нами синее небо, жгучее солнце, вокруг голубой простор воды, а впереди темная полоска нашей цели — первый островок из многочисленных островов озера Балхаш: больших, маленьких и совсем крошечных. С непривычки грести нелегко, но наша байдарка без груза легко скользит, рассекая небольшие волны, а темная полоска острова растет, ширится, и вскоре мы ступаем на его таинственный берег.

Больших островов, где не было бы человеческих поселений, уже нет, а вот на небольших людей нет, и они у меня всегда вызывают интерес. В них чудится особенный мир, животные и растения устроились здесь вольно, как жили их очень далекие предки. Там все должно быть не так, как на материке, жизнь островитян складывается для каждого клочка земли, окруженного водой, по своим неповторимым и часто случайно сочетаемым сложным законам.

Наш первый остров небольшой, метров двести в длину, пятьдесят в ширину. Его берега сложены из крупных белых камней. С одной его стороны высится крупная скала, с другой его край заняли тростники. К ним примыкают небольшие заросли тальника. На остальной части — типичные растения каменистой пустыни. Но они не такие, как там, на материке. Здесь они чистые, целенькие, раскидистые, не тронутые скотом, благоденствуют. Цветет дикий чеснок, брунец, какие-то астрагалы. Разукрасилась семенами курчавка, светло-зелеными куртинами пышно разрослась пахучая полынь.

Я знакомлюсь с птичьим населением острова. Здесь живет пара ворон, их гнездо на самом густом деревце. На земле под ним валяется скорлупа крупных яиц: видимо, вороны основательно поразбойничали. Они большие мастера красть яйца у птиц. В тростниках монотонно скрипит камышевка и, видимо, ради нее прилетела сюда и кукушка. Парочка горлинок испуганно вылетает из прибрежных кустиков и уносится вдаль. И больше никого. Ни ящериц, ни жаб, ни лягушек, ни змей.