В мире нет места для меня. Искренняя история борьбы за себя

Помимо этого, перед нами дневники. Блог и дневниковые записи тех лет были отредактированы и превратились в эту книгу. Впрочем, некоторые из этих записей были отредактированы изначально. В повествовании пациентку Ингеборг просят вести дневник и показывать его врачам. В определенной степени автор заранее продумывала, о чем именно следует рассказать, а о чем умолчать, и она прекрасно знала, что хотят от нее услышать врачи. Таким образом, ее могли похвалить за что-то, что на самом деле было неправдой, и подобными поступками она подпитывала свой стыд.

Автор честно признает, что откровенной была не всегда. Строго говоря, по этой причине этот текст становится правдоподобным: автор искренне говорит, что местами в нем содержится ложь. Отчасти сейчас нам, читателям, неважно, о чем автор десять лет назад солгала, будь то спрятанный бутерброд или запрещенные отжимания. Важнее другое: она демонстрирует свое отчаяние. Чувствуя угрозу жизни, мы пытаемся любой ценой спастись. Так поступают большинство из нас. Проблема, которую ставит перед больным запущенная анорексия, заключается в том, что угроза жизни не воспринимается больным как реальная, а вместо этого у него формируется ошибочное представление, будто он не заслуживает пищи или не переносит ее. Прием пищи превращается в борьбу, и каждый раз, когда больная выигрывает, на самом деле она проигрывает болезни.

Признание лжи очень важно. Необходимо отделять человека от ситуации. Я часто повторяю это родителям больного: если ваши сын или дочь лгут о бутербродах или отжиманиях, это не свойство их характера, а особенность заболевания. Вероятно, ни ваш сын, ни ваша дочь по природе своей не лжецы, но переживают кризис. Иначе говоря, виновата сложившаяся кризисная ситуация. Однако ложь, безусловно, создает препятствия лечению, разрушает доверие в семье и пагубно влияет на самоуважение.

Довольно скоро я начал относиться к этой книге, как к повествованию о войне. Войну я не люблю, поэтому и метафоры, связанные с войной, употребляю редко. Если мы используем слова, имеющие отношение к войне, значит, мы воспринимаем происходящее как войну – так мне кажется. Язык способен воздействовать на реальность и таким образом порождает войну. Когда я читаю эту книгу, мне кажется, что меня втягивают в войну. Потому что здесь полным ходом идут военные действия и сама автор говорит о «войне», «битве», «поле боя», «борьбе», «победе» и «поражении». Тарелка сравнивается с боксерским рингом, а еда напоминает воздвигнутую в столовой гильотину.

Вот так мы и сидели, готовые к войне с тарелкой.

В этой книге встречаются рассказы об изнурительных битвах, диспозиции, поражении и победе. Фронт находится не на севере, юге, востоке или западе – он внутри. Рассудок воюет с одержимостью. Звучит это трагично, но не оттого, что я преувеличиваю, а потому, что это на самом деле трагично. Особенно печально в сложившейся ситуации то, что конфликт здесь между мной и мной. Ингеборг Сеннесет пишет о войне, которую ведет сама с собой.

Войну ведет разум, однако роль поля битвы играет тело. Расстройства пищевого поведения удивительны тем, каким образом тело взаимодействует с разумом и каким образом между ними разворачивается конфликт. Когда болезнь побеждает, тело по-настоящему слабеет. Ослабевшему телу наносятся дальнейшие увечья в форме психических симптомов. Эти симптомы похожи на те, что наблюдаются в начале болезни, – одержимость, навязчивые мысли и навязчивые действия. Мы часто говорим, что анорексия порождает более тяжелые формы анорексии. И это один из факторов, из-за которых такое заболевание делается особенно опасным.

Живительное любопытство

Хорошие и точные описания способствуют лучшему пониманию. Еще один миф говорит, будто объяснить расстройства пищевого поведения практически невозможно. Насколько это соответствует действительности?

Это одновременно и правда, и неправда. Признаюсь, эта тема – мой конек. Будучи людьми, мы должны принять, что других людей узнать до конца нам не суждено. Более того – полагать, даже если ты родитель, супруг или врач, будто хорошо знаешь другого человека, бывает опасным. Наш разум отчасти скрыт не только от других людей, но и от нас самих. Но попытаться все же стоит.

На это есть несколько причин. Необходимо решить, что именно мы можем узнать, и эта информация, вероятно, позволит нам разработать более разумный подход к больным с расстройством пищевого поведения. Большинству очень сложно бывает понять некоторые аспекты таких заболеваний – например, почему человек, страдающий от истощения, кажется себе крупным. Впрочем, есть и вполне доступные для понимания аспекты. Например, люди с алкогольной и наркотической зависимостью иногда узнают себя в тех, кто страдает от расстройства приема пищи. Зависимость – будь то пищевая, алкогольная, героиновая, карточная или от соцсетей – связана с тягой.