В моей голове

– Просто иногда, в состоянии паники или шока, людям кажутся разные вещи. Например, они слышат голоса.

– Или музыку? – все с той же обидой уточнил Дубровин.

Следователь вздохнул и кивнул.

– Да, или музыку.

– У меня не было шока или паники. Удивление – да, но вряд ли это спровоцировало галлюцинации, – он сжал ладони в кулаки. – Чем дольше мы с вами об этом говорим, тем больше я уверен, что слышал, как в стороне замка ночью в лесу кто-то играл на скрипке!

Снова в комнате наступила тишина.

Теперь Максим не только слышал, как работает кофеварка, но и чувствовал запах кофе. Мысленно он уже наливал в свой стакан этот напиток и снова смотрел на список подозреваемых, где есть только одно имя. Он надеялся, что разговор с Дубровиным хоть немного прояснит ситуацию, но в итоге все стало еще запутаннее.

– Тогда это была не просто игра? Какая-то композиция? Вивальди, Бах…

– Бога ради, молодой человек! – раздраженно отозвался Даниил, поднимаясь на ноги. – Да разве я похож на того, кто различает композиции, сыгранные на скрипке? – он чуть повысил голос. – Это была какая-то мелодия, но я понятия не имею, кто ее написал.

Теперь они смотрели друг на друга.

В другой ситуации, где он весел и полон сил, Макс бы как минимум напомнил Дубровину, что тот дает показания сотруднику правоохранительных органов, а не отчитывает сантехника за плохую работу. Но сейчас его больше интересовало, за какие грехи ему в подарок досталась еще одна головная боль в этом трудном деле. Логично предположить, убийцей мог оказаться и этот «скрипач на крыше». Но кто он? Как зовут? И где его искать?

А еще Макс надеялся, что рассказ свидетеля докажет невиновность Грин. Белинскому очень хотелось вычеркнуть ее имя из списка подозреваемых, и плевать, что без нее там и списка-то никакого нет. Ему безумно, неимоверно сильно не хотелось расследовать дело, где жертва и преступник – родные сестры. Тема семьи для него всегда была неприятной, если дело касалось убийства. Слишком он дорожил своей и не понимал, как можно причинить вред родственнику.

Теперь Дубровин не сомневался, что его дела здесь закончены. Снова шаркая ногами, он подошел к следователю и протянул ему руку:

– Извините, – он грустно улыбнулся, – это все, что я знаю. Если я вспомню что-то еще – я позвоню вам.

– Да. Пожалуйста.

Они пожали друг другу руки.

4

Алена сделала последний глоток кофе и поставила пустую кружку на стол. Он был завален бумагами из лаборатории, снимками МРТ, анализами крови, заметками и всем прочим, что добавляло хаоса как на столе, так и в голове врача.

Она заправила прядь волос за ухо и зевнула.

За окном уже темнело, но ее это не волновало. Дома, кроме кота, ее все равно никто не ждал. В следующем месяце Алене исполнится тридцать один год. В ее плане, который пишут все девочки в пятнадцать лет в какой-нибудь анкетке, в тридцать она уже должна была провожать двух детей (сына и дочь в идеале) в детский сад, готовить на большую семью ужин, встречать мужа с работы и, целуя его в щеку, спрашивать, как прошел его день. А еще непременно она должна быть на вершине карьеры.

Ни того, ни другого, ни третьего у нее не было, так что домой она не торопилась. Как и семейство Грин. Несколько часов назад их удалось отправить домой. Одна из их дочерей до сих пор находится в реанимации. Она была в сознании, когда ее доставили сюда, даже пыталась говорить, но у нее началась паническая атака, так что пришлось поставить ей успокоительное. Потом ее забрали в операционную, и с тех пор в сознание она не приходила. Прогнозы для нее неутешительные, чего лукавить. Будет чудо, если она выживет. От удара об отломленный кусок фасада (об этом Алене рассказал один из медиков, когда они везли пациентку в операционную) в ее голове образовалась гематома, спустя всего несколько часов после падения она уже лежала со швами на голове.

Мать и сестра не хотели уходить, пришлось даже пригрозить им охраной. Алена, конечно, против таких методов, он от их слез легче не было никому.

В дверь постучали.

– Открыто, – вполголоса произнесла она, надеясь, что ее не услышали.

В кабинет зашел тот медбрат, который утром помог успокоить Майю.

– Чего тебе, Андреев?

– Я тут, эт…ходил, короче, на улицу, за булочками. И там, эт, увидел газеты. Ты, эт, в курсе, какая семья тебе попалась? – он положил перед ней находку. На первой полосе черными буквами красовался заголовок «Кайн и Авель на новый лад. Могла ли сестра убить сестру?», а ниже была статья о сегодняшнем происшествии у замка.

Громова нахмурилась и притянула газету к себе.

– Это что, шутка? – она посмотрела на Андреева. – Они считают, что та девчонка столкнула сестру с крыши?

– Угу, – прохрипел тот.