В могиле не опасен суд молвы

– Флавия де Люс, – сказала я, и мне показалось, что на том конце повисло секундное молчание.

По моим ощущениям, прошла вечность, хотя на самом деле не больше двадцати секунд, и в трубке послышался знакомый голос – голос, которого я так долго была лишена.

– Хьюитт.

– Инспектор Хьюитт, это Флавия де Люс.

– О, Флавия. Как дела?

По крайней мере, он меня не забыл!

– Неплохо, благодарю вас, – ответила я. – Хочу сообщить об убийстве. Нет, о четырех убийствах.

Проклятье! Я забыла спросить, как поживают Антигона и ребенок.

– Ты где? – поинтересовался он.

– В Воулсторпе. В трактире «Дуб и фазан».

– Боюсь, это за пределами моей юрисдикции, Флавия. Может, тебе нужно обратиться в ближайший полицейский участок?

– Не могу, – я понизила голос. – Видите ли, у меня есть основания полагать, что они замешаны.

Я на самом деле так считаю или это просто предлог?

– Ясно, – сказал инспектор. – Расскажи подробнее.

– Вы помните дело каноника Уайтбреда, имевшее место несколько лет назад?

– Да.

Звучит уклончиво.

– Его повесили за убийство трех прихожанок. Отравление цианистым калием, – продолжила я.

– Да?

– Он был невиновен, – сказала я. – Он этого не делал.

– Насколько я помню, он сознался, – заметил инспектор Хьюитт. – Им ничего не оставалось, кроме как повесить его, не так ли?

Я рассмеялась, может, самую капельку чересчур громко. Инспектор шутит, и я хочу дать ему понять, что уловила его юмор.

Острота – на удивление хороший знак. Полицейские инспекторы не шутят с теми, кого не считают равными себе. По крайней мере, я надеюсь.

– Начни с начала и продолжай до конца, Флавия. А потом остановись.

Так я и сделала. Я рассказала инспектору, как случайно выудила труп Орландо из реки и как мы вынесли его на берег.

Я даже призналась, что нашла мятую бумажку у него в кармане.

– Несанкционированный обыск мертвеца на месте преступления тянет на правонарушение, Флавия, – заметил он, не обвиняя меня, но констатируя факт.

– Я подумала, вдруг он еще жив, – неловко возразила я.

– И что ты реанимируешь его, обшаривая карманы? – поинтересовался инспектор Хьюитт. – Новаторский метод искусственного дыхания, надо сказать, никогда о таком не слышал.

Я не стала рассказывать ему о разговорах с Клэр Тетлок и Гретой Палмер. Не видела в этом необходимости. Они поделились со мной своими секретами, и я не нарушу их доверие. Все, что ему нужно знать об Орландо, он сам выяснит в процессе расследования.

– Дело в том, – продолжила я, – что каноник Уайтбред не травил этих старых леди. Это сделал его сын Орландо. Они сплетничали насчет него. Он употреблял паральдегид. Я почувствовала запах на его теле.

– Ясно, – сказал инспектор Хьюитт. Я представила, как он делает заметки. – А кто убил Орландо?

Я так надеялась, что он задаст этот вопрос.

– Гробовщик, Найтингейл. Он пытался убить и меня. Отравил эфиром и закрыл в гробу, чтобы я умерла.

– Господи боже мой! – воскликнул инспектор Хьюитт, и мое сердце затрепетало. – Ты в порядке?

В этот миг я почувствовала, что у меня по щекам текут слезы. До сих пор я не осознавала, что была на грани гибели. Я затряслась, как осиновый лист.

Я услышала, как ножки стула, на котором сидит инспектор, трутся о пол кабинета.

– Оставайся там, где ты есть, – велел он. – Ни с кем не разговаривай. На улицу не выходи. Я приеду как можно скорее.

– Спасибо, – прошептала я.

– Да, и еще, Флавия…

– Да? – я не могла даже шептать.

– Хорошая работа, – сказал он.

Ровно через восемьдесят девять минут – я попросила Доггера засечь время на часах – синий «воксхолл» инспектора Хьюитта припарковался рядом с «роллс-ройсом» во дворе перед «Дубом и фазаном». Еще через три минуты мы втроем (я в одеяле и с чашкой растворимого бульона) сидели за столом в салоне.

– Рассказывай все, – сказал инспектор. – Даже то, что не хочешь.

Я взглянула на Доггера. Тот торжественно кивнул, и я заговорила.

Слова полились из меня потоком. Наш химический эксперимент с диатомеями, визит в лодочный дом, Поппи Мандрил и все остальное. Даже констебль Оттер.

– Констебль Оттер очень тщеславен, – рассказывала я. – Он продолжает утверждать, что смерть Орландо – несчастный случай. Думаю, он кого-то покрывает. Может быть, себя самого. Констебль был причастен к аресту и суду над каноником Уайтбредом, который, кстати, похоронен под алтарем, несмотря на то что его признали убийцей. Не знаю, как это произошло, и это одна из причин, почему я позвонила вам, инспектор.

– Ясно, – ответил он. – Но если это окажется правдой, я буду вынужден потребовать от вас клятву молчания. Возможны серьезные осложнения на самых высоких уровнях. Очень серьезные осложнения.

– Обещаю, – сказала я, и Доггер согласно кивнул.

Я продолжила: