В моих безумных фантазиях

— Прекрасно мог, — возразил отец, — и он продолжался бы, если бы ты не внял моим предупреждениям. Но слава Богу, ты прислушался к ним. Ты поступил хорошо, женившись на этой девушке именно сегодня. Солнечный свет — наша награда. Ты, право, осчастливил меня.

— Осчастливил достаточно для того, чтобы вы вернулись к первоначальному варианту завещания? — подчеркнуто многозначительно спросил Девон.

Отец нахмурился:

— Нет.

— Но если вы хотите внука, я обещаю вам его. Я уже доказал мое желание остаться здесь и выполнить мой долг перед семьей, женившись. Нет необходимости остальным жениться против их желания. Дайте им хотя бы время.

— Я уже говорил тебе, времени нет. Потоп вот-вот наступит.

Девон постарался скрыть свое разочарование.

— Единственный исход — это несчастье для всех ваших детей, если вы заставите их подчиниться вашим смехотворным требованиям.

Девон понимал, что сейчас последует. И не ошибся. Герцог ударил ладонью по столу:

— Они не смехотворны! И я не изменю свое завещание!

Девон потер рукой лоб. Господи, помоги ему в разговоре с отцом. Говорить с ним было все равно что беседовать с каменной стеной.

Девон глубоко вздохнул и сосчитал до десяти, затем попытался обратиться к милосердию отца, если только тот обладал им. Он не проявил сострадания к нему, Девону, три года назад, когда хирург вправлял ему ногу.

— Семья пережила трудные времена, отец. Особенно Винсент и Шарлотта. Они заслужили право быть счастливыми.

— Шарлотта здесь ни при чем. Она может выскочить замуж хоть завтра, хоть никогда. Меня это не волнует.

«Потому что она не одной с вами крови».

— Тогда вас не волнует и судьба Гаррета, — указал Девон, впервые открыто говоря с отцом о подлинном отцовстве близнецов.

Лицо герцога побагровело от неожиданности, но Девону это было безразлично. Время хранить скелеты в шкафах прошло. Если оставалась возможность освободить от безумного отцовского требования хотя бы одного брата, он непременно воспользуется ею.

— Нет, — ровным голосом ответил его отец. — Мальчику нужно научиться ответственности. Он — мой позор. Делает все, что хочет, якшается с сомнительными людьми.

— Они — поэты, отец. Свободные мыслители.

— Я не выношу неповиновения. Особенно от него после того как я столько дал ему.

— Вы дали ему ваше имя и крышу над головой. Вот и все.

— Черт побери. Мое имя дорогого стоит! — закричал герцог. — Также как и твое, когда станешь герцогом.

Все еще не желая сдаваться, Девон приблизился к отцу и положил ему руку на плечо:

— Умоляю вас, отец. Пожалуйста. Измените свое завещание. Не толкайте ваших сыновей в поспешные, опрометчивые браки. Я подарю вам внука, если вы этого желаете. Целую детскую. Можете даже считать это своим свадебным подарком мне.

Герцог смахнул руку сына.

— Нет, нет и еще раз нет. Я уже сделал тебе подарок.

— Серебряный чайный сервиз.

— Новехонький. А ты заметил рисунок узора? Маленькие дубки. Их сотни на чайнике, молочнике и сахарнице.

Его глаза прояснились, и голос звенел от удовольствия. У Девона упало сердце, потому что он понял, что разум отца скачет и уходит от темы. С обсуждением наследства было покончено.

— Я никогда не видел подобного сервиза, — продолжил отец. — А ты? Правда, джентльмен не обращает внимания на подобные вещи, — сказал он со смешком. — Это, несомненно, сфера женщин. Но я люблю выпить чашку хорошего, крепкого чаю. — Он оглядел комнату, словно неожиданно сконфузившись. — Который сейчас час? Еще не время для чая?

Девон в очередной раз постарался тщательно скрыть свое разочарование.

— Нет, отец. Мы только что позавтракали. Свадебный завтрак. Вы помните?

— О да, да. Осмелюсь заметить, что невеста очаровательна. — Он провел пальцем у себя под носом, глаза рассеянно бегали по комнате, — Но кто подстригает мой куст розы? Я не хочу, чтобы его оболванили.

Девон понял, что начинает привыкать к мыслительному процессу отца.

— Никто не подстригает его, отец.

— Но он уменьшается.

Девон наблюдал, как отец устремил сосредоточенный взгляд в залитое солнцем окно. Он заговорил мягким, убедительным голосом:

— Ваш куст роз прекрасно себя чувствует. Он выглядит меньше, потому что вы пересадили его на большее пространство.

— Я пересадил его?

— Да. Неделю назад. В тот день, когда я вернулся домой. Помните?

Выражение лица герцога стало напряженным, выдавая степень его сосредоточенности, затем он вздернул подбородок:

— О да!

Девона накрыла волна печали и сожаления, отвлекая его от мыслей о Ребекке. Он взял отца под руку.

— Теперь пойдемте, — сказал он. — Пора вернуться в гостиную, и там я прикажу подать вам чашку чаю. Хорошего, крепкого чаю, какой вы любите.

Они вместе вышли из кабинета.

— Ты хороший сын, Девон. Не знаю, что бы мы делали без тебя. Мы никогда бы не справились со всеми проблемами.

— Вы прекрасно справитесь со всем, — заверил он отца, впервые задумываясь, действительно ли это им удастся.

* * *