В море погасли огни

«Даже перемена мест швартовки подводных лодок на Неве или переходы с ленинградских судоверфей в Кронштадт были уже значительной боевой операцией, поскольку немецкая армия с берега залива могла обстреливать Морской канал, ведущий в Ленинград. Переходы из Кронштадта в передовую базу флота — остров Лавенсаари — также были во многих местах опасны из-за собственных старых минных полей, новых финских и немецких минных заграждений. У острова Лавенсаари подводные лодки вынуждены были следовать через минное поле «Зееигель», которое было особенно насыщено минами, затем надлежало обойти стороной минное поле, расположенное севернее мыса Юминда-Нина, и наконец пройти минное заграждение «Насхорн».

В 1943 году, в дополнение к немецким и финским минам, была поставлена противолодочная сеть между Таллином и Поркала-Удом».

Другой военный историк, Юрг Майстер, тоже сообщает любопытнейшие факты:

«5-й флотилией тральщиков были поставлены большие минные поля, простиравшиеся от южной оконечности Аландских островов до литовско-латвийской границы, и защитные заграждения перед портами Мемель, Пиллау и Кольберг. Эти заграждения «Вартбург» были совершенно не нужны, так как советские подводные лодки никогда не заходили так далеко на юг. Более того, эти минные поля затрудняли действия немцев и были причиной гибели 10 немецких торговых судов и 2 военных кораблей еще в 1941 году.

И это не все: по настоянию немцев шведы в пределах своих собственных территориальных вод в дополнение к немецким поставили свое минное поле, на котором подорвались и затонули три немецких минных заградителя. Между тем русские не потеряли ни одного корабля на всех этих минных полях, на сооружение которых было затрачено столько средств».

Финны неохотно ставили мины, стеснявшие свободу действий собственных кораблей, но гитлеровцы заставили их поставить минные поля «Капитола», «Куола-маньярви», а позже — «Вальярви» и «Муолаа».

После захвата эстонского побережья, в августе 1941 года, немецкие корабли поставили добавочные заграждения «Юминда» и «Кобра».

А всего в Финском заливе и Балтийском море было девятнадцать густонасыщенных минных полей.

15 октября. После ухода флота из Таллина подводным лодкам беда. Их под конвоем в ночное время проводят из Ленинграда в Кронштадт, а из Кронштадта к островам. Там они день отстаиваются в укрытии, а на вторую ночь уходят дальше — в просторы Балтийского моря. Это самая трудная часть перехода.

12 октября за быстроходными тральщиками шли в надводном положении «малютки» и «щуки», охраняемые катерами. МО-311 шел справа от подводной лодки на таком расстоянии, чтобы рулевой видел силуэт «щуки». На траверзе острова Мохни катер словно наткнулся на огненную стену. От сильного толчка в форштевень все, кто был на мостике, полетели вниз. Остался только рулевой Семенов, державшийся за штурвал. Краснофлотцу показалось, что в нос катера попал откуда-то прилетевший снаряд. Чувствуя, что катер закружило в образовавшейся воронке, он поставил рукоятку машинного телеграфа на «стоп» и стал вглядываться: куда же подевались его товарищи?

Глухой взрыв со слабой вспышкой не вызвал тревоги у командира конвоя. В эту ночь не раз в параванах тральщиков рвались минные защитники. Не снижая хода, корабли уходили все дальше и дальше.