В Москве-матушке при царе-батюшке. Очерки бытовой жизни москвичей

Впрочем, так поступали преимущественно люди солидные. А вот какая-нибудь гимназистка, выпускавшая птицу без всяких на нее особых видов, вовсе не торговалась и приобретала первого попавшегося на глаза чижика или зяблика. Такую покупательницу интересовал лишь сам полет выпущенной птички. Гимназистка радовалась, визжала, хлопала в ладоши от удовольствия. С такой несерьезной покупательницы продавцы брали вдвое больше против установленной цены и, когда девушка пыталась торговаться, говорили ей дерзости… Это было понятно: русский торговец никак не мог вытерпеть, когда за что-нибудь платили деньги совершенно без цели. «Цены деньгам не знают, — решал он. — А разве таких людей можно уважать?»

Если в покупатели попадал мальчишка, то он, после приобретения, с выбранной птичкой старался забраться куда-нибудь повыше, чтобы полет пернатого был лучше виден. Его так же, как и девчонку, переполняли и будоражили радостные чувства, в мыслях он и сам готов был взлететь.

Как правило, день Благовещения, считавшийся настоящим детским праздником, наполнялся радостью и визгом ребятишек. Дома детей угощали сдобными, выпеченными из теста жаворонками, куликами, снегирями.

В конце XIX века Общество покровительства животным уставом о городском и сельском хозяйстве добилось для крестьян запрета с 1 марта по 1 июля привозить в город какую-либо вольную живую дичь и торговать ею. Законом запретили массовый отлов и выпуск птиц.

В Вербную неделю, называемую еще цветоносною, начинались первые весенние гулянья.

В Москве повсеместно продавались веточки вербы. На Красной площади, в стороне у монумента Минину и Пожарскому, устраивались на три дня палатки продавцов срезанных веточек. Здесь же было и главное вербное гулянье. По центру Москвы в чертах улиц, огороженных канатами, катались в экипажах нарядные москвичи. Иное движение, считая и городской транспорт, не допускалось.

В этот день встречи Иисуса Христа, на осляти въезжавшего в Иерусалим, в знак торжества победителя ада и смерти православные традиционно держат в руках освященные веточки вербы вместо ваий — иерусалимских ветвей финиковой пальмы или ивы (потому и вся Вербная неделя называется еще иначе — Неделя ваий). Это связано с тем, что пальма, участвующая в праздновании входа Господа в Иерусалим, в нашем климате не растет, а верба ранее других деревьев дает почку.

Еще в языческие времена верба имела особое значение, которое видоизменилось при введении христианства. В древней мифологии есть предание, что некогда существовала женщина по имени Блинда. Она имела интересную способность деторождения: рожала невероятно легко и многочисленно. И не только обыкновенным образом, но и из рук, ног и головы…

Вышло так, что Земля, самая плодовитейшая из матерей, позавидовала ей в этом свойстве. Однажды, когда Блинда прогуливалась по болотистому лугу, ее ноги вдруг увязли в топкой грязи, и Земля так крепко их сжала, что Блинда не смогла освободиться и сдвинуться с места. Она тут же обратилась в вербу… Язычники почитали вербу как священное дерево, приписывали ей влияние на человеческую плодовитость.

В Вербное воскресенье освященными ветками вербы русские легонько стегали друг друга, для того чтобы человек был здоров. Считалось, что дети от этого быстрее растут. Предполагая в освященной вербе целебную силу, обыватели съедали по девять ее почек, клали вербу в воду, в которой купали больного ребенка. При первом выгоне в поле хлестали вербой скотину, чтобы не болела, втыкали ветви в дверь хлева. Говорили, что верба надежно защищает домашний очаг от нечистой силы.

Благовещение, Вербный праздник, сама весна создают радостное настроение в ожидании встречи Пасхи.

Главная верба России

В старину в Белокаменной Седмице страстей Христовых предшествовал торжественный обряд «Шествие на осляти», в котором вспоминалось евангельское событие — вход Господа в Иерусалим. В России это было Вербное воскресенье. К XVI веку обряд сформировался и имел свой русский самобытный колорит.

Первоначально торжество проходило в стенах Кремля. Потом оно расширилось. И шествие, начинаясь возле Успенского собора, уже выходило через Спасские ворота ко Входо-Иерусалимскому приделу Покровского, что на Рву, собора. Оно умиляло русских и поражало красотой и своим размахом иностранцев.

Во главе крестного хода на «осляти» ехал патриарх. Коня в белом суконном уборе под уздцы вел венценосный царь — государь всея Руси.

Лобное место заранее устилалось бархатами и сукном. Здесь устанавливались в праздничном убранстве Евангелие и иконы.

Коня-«ослятю» окружали пять дьяков в золотых кафтанах. Дьяки находились под руководством патриаршего боярина.

Главная большая верба страны водружалась на обитую красным сукном колесницу, огороженную пестро расписанной решеткой. Колесница звалась «санями» и была запряжена конями в цветных бархатных попонах и в «начолках» с развевавшимися перьями.