В мышеловке

Мэйзи Мэтьюз недоумевающе посмотрела на тетю Сэл, а Билли Пайд, решив, что он уже отдал дань сочувствия чужому несчастью, с удовольствием переключился на роль заботливого покровителя и, хлопнув меня по плечу, сообщил, что пора идти смотреть следующий заезд.

Долг выполнен, с облегчением подумал я и поднялся на самую верхнюю трибуну, чтобы Билли не увидел и не докричался до меня.

Тритопс свалил пару барьеров и пришел, прихрамывая, к финишу последним. К большому неудовольствию своего владельца, тренера и тети Сэл. Я спустился вниз к парадному кругу, чтобы посмотреть на победителя Большого национального стипль-чеза перед скачкой, но я не собирался его рисовать. Он сейчас такой модный натурщик, что рынок будет затоварен его портретами.

День прошел, как всегда, быстро, я немного выиграл, немного проиграл и насытил свои глаза таким зрелищем, которое лучше денег. Во время последнего заезда я стоял на трибуне и вдруг заметил, что ко мне направляется Мэйзи Мэтьюз. Я не мог ошибиться: ярко-красное пальто, роскошный вид и большое, доброжелательное, открытое лицо. Она остановилась на ступеньке прямо подо мной и посмотрела вверх. Абсолютно уверенная в себе, хотя и с сомнением глядевшая на меня.

- Вы тот молодой человек, который был в компании Билли и Сэл.

- Да, вы правы.

- Я не была уверена, потому что здесь вы выглядите старше. - Теперь у нее на лице не оставалось сомнения.

- Другое освещение, - согласился я. Она тоже выглядела старше. Лет на десять. Теперь ей можно было дать пятьдесят. Освещение в баре всегда льстит посетителям.

- Они сказали, что вы художник. - В ее тоне проскользнуло их неодобрительное отношение к моей профессии.

- М-м-м, - промычал я, не спуская глаз с лошадей, галопировавших к финишу.

- За это не очень хорошо платят, дорогой?

Мне понравилась ее прямота.

- Все зависит от того, кто вы. Пикассо не жалуется, - улыбнулся я.

- Сколько вы возьмете, чтобы нарисовать для меня картину?

- Какого рода картину?

- Конечно, дорогой, вы скажете, что это звучит патологически, и я могу согласиться с вами, но утром, когда я ехала оттуда (это пепелище просто сводит меня с ума всякий раз, как я его вижу), так вот, когда я ехала оттуда, я подумала, какая будет умопомрачительная картина: обгоревшие развалины с трубой, торчащей к небу, обгорелые кусты и за ними море, - так вот, я подумала, что надо привезти местного фотографа, который снимает свадьбы, похороны и все такое, и пусть он сделает цветную фотографию сгоревшего дома, потому что, когда все расчистят и снова построят дом, никто не поверит, как ужасно это выглядело, а я хочу в новом доме повесить эту картину и всем показывать.

- Но…

- Так сколько вы возьмете за такую картину? Потому что, должна вам сказать, как вы сами видите, я не сижу с последним пенни, но если это будет стоить сотни фунтов, то я могу, конечно, с таким же успехом заказать ее и фотографу.

- Конечно, - хмуро согласился я. - Как вы посмотрите, если я поеду и посмотрю дом или то, что от него осталось, и потом назову вам цену?

- Правильно, дорогой. - Она не увидела ничего странного в моем предложении. - Очень правильное и деловое решение. Но это надо сделать быстро. Потому что, как только агенты страховой компании все там посмотрят, я приглашу рабочих расчистить землю для строительства.

- Что значит быстро?

- Ну, дорогой, поскольку вы сейчас на полпути от сгоревшего дома, не могли бы вы поехать туда сегодня?

Мы обсудили ее предложение. У меня нет машины, поэтому она отвезет меня на своем «Ягуаре», а из Уортинга я так же легко могу вернуться домой на поезде, как и из Пламптона.

Я согласился.

Человек делает важнейшие в жизни шаги, не подозревая об этом.

Руины выглядели очень живописно. По дороге Мэйзи Мэтьюз болтала почти без антрактов, рассказывала о своем покойном муже Арчи, который так красиво ухаживал за ней, понимаете, дорогой.

- Ну, надо сказать, я тоже ухаживала за ним, дорогой, и тоже хорошо, потому что ведь я была сиделкой. Не в больнице, конечно, а частной. Я была сиделкой его жены, все время, сколько она болела, рак у нее был, дорогой, и, когда она умерла, он, конечно, попросил меня еще немного остаться, чтобы ухаживать за ним, а потом, дорогой, он попросил меня остаться с ним на всю жизнь. И я, дорогой, осталась. Конечно, он был много старше и ушел из жизни больше десяти лет назад. Он ухаживал за мной, Арчи очень красиво ухаживал за мной.

Мэйзи Мэтьюз с нежностью посмотрела на огромный опал. Многие мужчины могли бы только мечтать, чтобы о них так тепло вспоминали.