В мышеловке

Борьба, если можно так ее назвать, длилась меньше пяти секунд. Они зажали меня с силой, какой позавидовал бы и Джик, один схватил за ноги, другой за руки, и, раскачав, сбросили с балкона.

Для того чтобы пролететь три этажа, наверно, надо совсем мало времени. Но мне показалось, что я летел целую вечность, размышляя о своем теле, которое пока еще было целым, но скоро разлетится на части. Перспектива неизбежная. Совсем ненужная и ужасно скверная.

Первое, за что я зацепился, оказалось веткой молодого деревца, росшего возле лестницы. Она согнулась и сломалась, и я, задевая за ветви, рухнул на дорожку.

Чудовищный удар о землю будто выбил из меня все внутренности. Как от удара током. Яркая вспышка - и все смешалось перед глазами. Я лежал в полусознании, не понимая, жив или уже мертв.

Мне было жарко. Просто ощущение, не мысль.

Теперь я ни о чем не думал и не мог двинуть ни одной мышцей. Не мог даже вспомнить, есть ли у меня мышцы, чтобы двигаться. Я чувствовал себя расползающейся кашицей.

Так продолжалось минут десять. Джик потом рассказал, что он пошел искать меня, если я еще не ушел, только для того, чтобы напомнить купить лимон к чинзано.

- Господи боже всемогущий! - раздался возле моего уха полный ужаса, тихий возглас Джика.

Я ясно его слышал и понял, что это Джик.

Мелькнула мысль: значит, живой, вернее, существую.

Открыл глаза. Искрящийся свет. Ослепляющий. Там, где звучал голос Джика, никого. Вероятно, мне померещилось в бреду. Но я не бредил, а быстро возвращался в этот мир, ощущая его четко и определенно.

Теперь я знал, что мое падение тоже произошло наяву. И все больше убеждался, что не сломал себе шею и что позвоночник тоже цел. Все внутренности, которые будто вылетели при ударе о землю, вернулись на свои места и горели, точно меня поджаривали на костре. Трудно было бы сказать, что у меня болит, легче найти, что не болит. Я вспомнил, как ударился о дерево, как хватался за ветки. Чувствовал, как саднит и пульсирует там, где сорвана кожа. Ужасно веселое ощущение.

Немного спустя голос Джика вернулся.

- Он живой, - говорил Джик. - Что это значит?

- Совершенно невозможно упасть с нашего балкона. Перила выше груди. - Голос управляющего, резкий, встревоженный и раздраженный. Плохая слава для мотеля, если клиенты падают с балкона.

- Не надо… паники. - Голос у меня почему-то оказался хриплым.

- Тодд! - Появилась Сара, опустилась на колени и, побледнев, принялась рассматривать меня.

- Если вы дадите мне немного времени… - пробормотал я, - то я сбегаю за чинзано. - Сколько понадобится времени? Миллион лет, наверно, будет достаточно, подумал я.

- Подонок. - Джик стоял у меня в ногах и смотрел вниз. - Ты ужасно напугал нас. - Он держал в руках сломанную ветку.

- Прости.

- Тогда вставай.

- Ох… через минутку.

- Можно позвонить, что «Скорая помощь» не нужна? - с надеждой в голосе спросил управляющий.

- Нет, - выдохнул я, - по-моему, из меня течет кровь.

Несмотря на воскресенье, как только меня привезли, в больнице Элайс-Спрингс закипела работа. Врачи осмотрели все ушибы, сделали рентген, наложили швы и выдали мне список причиненного ущерба:

«Одна сломанная ключица (левая).

Два сломанных ребра (с левой стороны, легкие не задеты).

Обширный ушиб левой стороны головы (в черепе трещин нет).

Четыре рваные раны на туловище, бедре и левой ноге (наложены швы).

Несколько небольших ран.

Царапины и ушибы практически на всей левой половине тела».

- Спасибо, - вздохнул я.

- Благодарите дерево. Нам бы не собрать вас, если бы вы не схватились за ветку.

Врачи предложили, чтобы я остался в больнице. «Лучше сделать это», - многозначительно сказали они. Чересчур многозначительно.

- Хорошо, - нехотя согласился я. - Мои друзья еще здесь?

Они сидели рядом. В приемном покое. И возле моего полумертвого тела спорили о том, на какую лошадь поставить в заезде на Мельбурнский Кубок.

- Ньюшаунд остается…

- Остается на том же месте…

- Господи, - воскликнул Джик, когда я, осторожно переступая, появился перед ними, - он уже на ногах!

- Ох-хох. - Я боязливо прислонился к подлокотнику кресла, чувствуя себя мумией, запеленутой от шеи до запястья левой руки. Ее, руку, а не мумию, врачи крепко прибинтовали к телу. - Нехорошо смеяться над несчастьем другого, - печально проговорил я.

- Не плакать же над лунатиком, который умудрился упасть с балкона.

- Угу, - согласился я. - Но меня скинули.

Они открыли рты, будто рыбы, выброшенные на берег. Я коротко рассказал о том, что случилось.

- Кто эти парни? - спросил Джик.

- Не знаю, раньше никогда не видел, а они не представились.

- Надо сообщить в полицию, - решительно сказала Сара.

- Да, - согласился я. - Но… как поведет себя полиция, я не знаю здешних порядков. По-моему… Вы бы объяснили в больнице, что произошло, и пусть дело катится по правилам и без сенсации.

- Конечно, - подтвердила Сара, - если человека сбросили с балкона, дело должно идти по правилам и без сенсации.

- Прежде всего они отняли у меня ключ от комнаты. Посмотрите, не унесли ли они бумажник?

Джик и Сара вытаращили на меня глаза с проснувшейся тревогой, новость им совсем не понравилась.