В начале было слово. Авторская методика по обучению речи детей с трудностями развития

Раскладывать слова на слоги, добиваясь чистоты произношения в том случае, если ребенок достаточно бойко говорит, уже не следует. Он должен говорить их целиком, старательно проговаривая трудные звуки и их сочетания в слове.

Сможет ли ребенок самостоятельно, без наших подсказок, глядя на карточку, одно за другим сказать эти выученные слова? Это то, что мы будем делать теперь на каждом уроке. Как он с этим справится?

Изображений того, что выходит не сразу, должно быть несколько: во-первых, это вносит в процесс разнообразие и дополнительный интерес и, во-вторых, вынуждает ребенка чаще повторять трудные слова. Карточки можно разложить по двум отдельным коробкам: в одну те, что полегче, в другую – потруднее.

Ребенок накапливает достаточное количество отработанных согласных звуков, все лучше артикулирует гласные в открытых слогах. Привычка анализировать звуковой состав слова, постоянно раскладывать слова на составляющие их слоги тренирует слух ребенка и, кроме того, подготавливает его к тому, что он без особого труда учится читать, а впоследствии – довольно грамотно писать под диктовку.

Мы начинали с предметных карточек как с маленьких окошек, вычленявших из окружающего нужные фрагменты. Глаз ребенка натренирован, и мы просим его не только выискивать, но и называть знакомые предметы – теперь уже на сюжетных карточках и на картинках в книге: «Посмотри внимательно. Что ты знаешь? Сам покажи пальчиком и скажи».

Задача не из простых. Картинку нужно хорошо рассмотреть, охватить глазом большое поле, знакомые предметы на ней зачастую изображены отстоящими далеко друг от друга, внимание ребенка привлекает совсем не то, что нам нужно. Не добивайтесь того, чтобы малыш в обязательном порядке отыскал и назвал все, что знает: если из пяти предметов, названия которых он уже вполне прилично произносит, он самостоятельно назовет два-три – это уже очень неплохой результат. Картинку можно показывать ему частями, фрагментарно.

Маленькая Марина изобрела свой метод работы. На моем рабочем столе она усаживает в ряд «учеников» – кукол, клоунов, мишек, показывает им карточки и проговаривает слово за словом. Затем, взяв карточку в руку, она листает книгу, отыскивает аналогичную картинку, прикладывает к ней карточку и опять повторяет нужное слово. Подражая мне, она старательно пишет слово под картинкой – кстати, самостоятельно, красивым почерком. Писать короткие записки Марина научилась еще до школы. А вот Армен называть знакомые предметы по книжке не любит. Он выбирает из груды карточек, лежащих на столе, те, которые, как он сам считает, он «хорошо говорит», и, как может, демонстрирует мне свое умение. Правда, к карточкам он относится не так благоговейно, как Марина: вышвырнул их в окно под дождь, разбросал в машине. И не потому, что он в принципе против карточек, а потому, что он шалун и безобразник.

Если раньше ребенок корректировал произношение, опираясь лишь на слух, то теперь он в состоянии, внимательно на нас глядя, подражать движениям нашего артикуляционного аппарата, все более сознательно выполнять инструкции. Ему стало намного легче сообразить, вникнуть и воспринять вашу поправку, он уже гораздо быстрее способен исправить ошибку. Главное – не обескураживать ребенка, не особенно придираться, поправлять его как бы исподволь, тактично.

Кругозор ребенка расширяется, иной раз уже в три с половиной – четыре года он начинает учиться читать, позднее – писать. И зачастую все это начинает оттеснять на задний план работу над произношением. Родители либо снижают свои требования, либо, наоборот, на каждом шагу начинают выправлять многочисленные ошибки. Делается это без всякой системы, ребенок механически воспроизводит поправку и тут же забывает о ней.

Поправлять ребенка, конечно, надо.

Если этого не делать, если ребенок всякий раз говорит слово с одной и той же ошибкой, он эту ошибку заучивает. Множество раз я поправляла Васю, добиваясь того, чтобы он называл свою бабушку «бабушкой», а не «бабуской» – никогда не прощала ему этой ошибки. При мне говорил как надо: стоило мне только выразительно на него посмотреть, как он моментально спохватывался. Но я никогда, ни разу не слышала, чтобы его поправила его собственная бабушка. И как говорил он «бабуска», так и говорит до сих пор, хотя вообще-то со звуком «ш», взятым в отдельности, особых проблем у него нет.

Должны ли окружающие поправлять все допускаемые ребенком ошибки? Как говорится, «все и сразу»?