В начале было воспитание

У подвергшегося насилию ребенка нет таких возможностей. Как видно на примере Кристианы Ф., он чувствует себя чужим не только в своей семье, но и внутри своего собственного Я. И т.к. ему не с кем разделить свою боль, то он никогда не будет плакаться даже себе самому. Даже глубоко в душе он себя никогда не пожалеет. Он предпочтет «стиснуть зубы и вести себя мужественно». Беззащитности и беспомощности нет места в его душе, и он позднее поступает с другими так, как с ним поступали в детстве — он не терпит беззащитных и беспомощных.

Человек, которого как с помощью телесных наказаний, так и без них заставили убить в себе подлинно детские ощущения, всю жизнь будет их инстинктивно бояться. Но душевные порывы так сильны, что крайне редко удается их полностью заглушить. Они постоянно ищут возможности проявиться и зачастую это происходит в искаженных и небезопасных для общества формах. Речь идет обычно или о мании величия, или о неоправданной жестокости по отношению к другим, или о борьбе со «злом» внутри самого себя. Мы могли уже убедиться, что все эти формы характерны для «черной педагогики».

При сравнении последствий насилия, совершенного над ребенком и взрослым, помимо степени развитости собственного Я, наличия лояльности по отношению к своим мучителям и степени выраженности одиночества следует учитывать еще один аспект. Заключенный не может сопротивляться, он вынужден безропотно сносить самые страшные унижения, но зато он внутренне свободен и никто не препятствует ему в душе ненавидеть своих мучителей. Возможность осознанно переживать свои чувства, поделиться своими чувствами с товарищами по несчастью помогает ему сохранить свое подлинное Я. Такого шанса у ребенка нет. Он не вправе ненавидеть отца не только потому, что это запрещает библейская заповедь и потому, что так его с детства воспитывали; он не может ненавидеть его, поскольку боится навсегда утратить его любовь и не хочет его ненавидеть, потому что любит его. В отличие от узников концлагерей ребенок в своем мучителе видит не ненавистного, а любимого человека, и данное обстоятельство сильнейшим образом влияет на всю его последующую жизнь. Кристиана Ф. рассказывает о своем отце:

«Я не ненавидела, а боялась его. А еще я всегда гордилась им. Ведь он очень любил животных и имел классный автомобиль, модели „Порше 62“» (S.36).

Ее слова производят такое сильное впечатление потому, что они совершенно правдивы. Именно такие чувства испытывает ребенок. Его терпимость воистину безгранична. Он всегда хранит верность и гордится тем, что так жестоко измывающийся над ним отец никогда не причинил зла животному. Он, как правило, готов все ему простить, взять всю вину на себя, подавить в себе ненависть, забыть все произошедшее, не помнить зла, никому ничего не рассказывать и попытаться вести себя так, чтобы избежать новых побоев. Ребенок пытается определить, что вызывает недовольство отца, пытается понять его. Взрослые обычно очень редко ведут себя так по отношению к зависимому от них, весьма чувствительному ребенку. Как правило, такое поведение свойственно психотерапевтам. Но что происходит с подавленными эмоциями? От них никуда не деться. Их необходимо направить на других, но не на отца. Приведем отрывок из рассказа Кристианы. В нем она описывает ситуацию, сложившуюся в их семье после развода, когда мать стала жить с неким Клаусом.

«Мы постоянно ругались друг с другом из-за любого пустяка. Иногда я сама провоцировала скандал. На мое одиннадцатилетние мать подарила мне проигрыватель. У меня было несколько пластинок с самыми разными записями: диско и другой музыки, популярной среди подростков. Теперь вечерами я терзала громкой музыкой слух матери и ее сожителя. Как-то Клаус не выдержал, зашел в детскую и потребовал уменьшить звук. Я, конечно, не послушалась. Тогда он рывком снял иглу с пластинки. Я снова поставила ее и загородила собой проигрыватель. Он попытался отодвинуть меня, и тут я такой крик подняла!» (S.38).

Ребенок, безропотно сносивший побои отца, устраивает скандал, когда посторонний дотрагивается до него. Во время сеансов психоанализа подобные рассказы можно услышать довольно часто. Так, многие фригидные женщины, испытывающие отвращение даже при прикосновении мужа, на сеансе психотерапии вспоминали, что в детстве страдали от сексуальных посягательств со стороны отцов или других мужчин — членов семьи. Воспоминания об этом, как правило, не вызывают у них сильных переживаний. Сильные эмоции направлены против нынешних партнеров. Лишь со временем женщина сознательно переживает весь спектр чувств, связанных с ранним детством: стыд, унижение, ярость, возмущение, что, в конце концов, приводит к тому, что она разочаровывается в любимом отце.