В начале пути

– Спасибо, Ваня, – сказала Катя, погладив его по голове, – приезжай еще к нам. Какой ты славный! Целоваться уже умеешь?

– Не приставай к детям, Катя, а то привлекут за совращение малолетних, – сказал Леня, хлопнув Катю по заднице. – Ваня, поехали обратно, пока мы с тобой девственности не лишились.

– Люся, ты только посмотри на него, – воскликнула Катя, обращаясь к подруге, – так он еще и девственник! А за зад зачем хватаешь?

– Примеряюсь, – ответил Леня, усаживаясь в телеге. – Трогай, Ваня!

И телега покатилась в обратный путь. Ваня управлял Зорькой, а Леня снова дремал. Ваня вспоминал весь прошедший день, все увиденное и услышанное.

«Каким он был долгим и трудным, – думал он, – Смогу ли я справиться один, когда Лени не будет? И эта Катя про целование… Не люблю я целоваться…»

С мыслями о пережитом Ваня въехал на колхозный двор. Зорька остановилась возле конюшни. Леня соскочил с телеги, позевывая, и начал распрягать Зорьку.

– Ваня, упряжи надо вешать вот здесь на крючок, – сказал он, заводя лошадь в конюшню. – На ночь давай Зорьке овса и сена и попои ее, в бочке воды осталось ведра два.

Когда со всеми делами управились, день почти заканчивался, солнце коснулось горизонта. Ваня вернулся домой голодным и уставшим уже в сумерках. Возле ворот дома его ждал Боря Сивацкий.

– Привет, – поздоровался он. – Откуда так поздно, может, в кино сходим на центральную усадьбу совхоза «Роскошное»?

– Привет, – ответил Ваня. – С работы, откуда еще. Нет, сегодня я только есть хочу и спать.

– Что это за работа у тебя такая?

– Водовоз я теперь, воду вожу трактористам и на ток.

– Да, это тяжело. За что тебя так наказали?

– Ладно тебе подзуживать, справлюсь как-нибудь.

– Ну, я пошел в кино, завтра, если встретимся, расскажу.

Ваня вошел во двор дома, где мама готовила завтрак на завтра.

– Ваня, почему так поздно? – обеспокоенно спросила она. – Кушать будешь?

– Я вообще сегодня ничего не ел, – ответил Ваня, садясь за стол.

– Ты бы руки помыл. Вон рукомойник и полотенце. А торбочка где с обедом?

– Я ее в конюшне забыл. Завтра съем.

Мама налила Ване миску борща, отрезала хлеба, дала кружку компота.

– Вот наша Майка отелится, молоко будет свое, а пока соседка, тетя Аня Онуфриенко, каждое утро приносит крынку. Как у тебя день прошел? – спросила мама.

– Нормально, – ответил Ваня, – устал немного.

– Покушал? Иди ложись спать. Лампу не зажигай, еще прочитаешь свои книжки.

Ваня вошел в комнату и, едва раздевшись, рухнул на кровать, проваливаясь в глубокий сон.

Мама убрала посуду, присела на скамейку передохнуть. На крыльцо вышел батько покурить.

– Игнат, – сказала мама, – Ваня пришел с работы еле живой. Не надорвался бы парень? Может, другую какую-нибудь работу ему подыскать?

– Какую другую? Трактористом, комбайнёром, прицепщиком, скотником, дояром… Скажи спасибо, что Николай Сергеевич пошел навстречу и эту работу дал. Ничего, тяжеловато, согласен, но постепенно втянется. Это лучше, чем болтаться по улице, да еще, не дай бог, в чужой дом залезет… С милицией шутки плохи…

– Да что ты такое говоришь, какая милиция?

– Наша, родная милиция… Начинается с наколок, а заканчивается тюрьмой. Так что пусть лучше воду возит. Как говорится, береженого бог бережет.

Батько ушел ложиться спать, а мама еще долго сидела за столом, дожидаясь, пока Люба и Оля не вернутся с клуба.

Утром Ваню разбудила мама. Умывшись и позавтракав, он отправился на колхозный двор. Леня уже был здесь, поил Зорьку.

– Здорово, водовоз, – поприветствовал он Ваню. – Живой?

– Привет, – ответил Ваня.

– Сегодня тебе придется ехать самому, меня бригадир отправил на скотный двор помогать кровлю чинить. Так что извини, брат, бери упряжь и запрягай Зорьку.

У Вани все получилось неплохо, единственное, с чем он помучился, – это вдевание удил между зубов Зорьки. Она никак не хотела расщепить их, одновременно норовя укусить Ваню за руку.

Леня, наблюдая, посоветовал Ване нажать на ноздри лошади, заставив ее дышать ртом и в этот момент вставить удила. После этого все получилось, и Зорька оказалась запряженной.

– Удачи, Ваня, сильно не гони, – посоветовал Леня, улыбаясь.

Телега снова остановилась возле колодца. Ваня с грустью взглянул на бадью, болтавшуюся на уключине журавля колодца. Руки еще болели после вчерашнего напряжения, но надо было наполнить бочку. Первые десять ведер Ваня с трудом, но одолел. Пот катился по лицу. Вытащив очередную бадью, он жадно припал к ее краям, глотая холодную влагу.

«Надо передохнуть», – подумал он.

Ваня сел на край телеги, прислонился к бочке и закрыл глаза. Он и не заметил, как уснул. Сквозь сон он слышит, что кто-то его тормошит за плечо. Ваня открыл глаза, перед ним стоял дядя Федор Щербань.

– Вот это водовоз! – воскликнул он. – Люди в поле от жажды умирают, а он спит себе спокойно.

– Дядя Федор, а я долго спал? – с испугом в голосе спросил Ваня.

– Да откуда мне знать? Я из хаты вышел, смотрю, телега стоит и стоит, никто возле нее не шевелится… Дай, думаю, посмотрю, что там такое. Ты чего это вздумал спать здесь?

– Не знаю, дядя Федор, так получилось… А я свозь сон слышал, как вы подходили.