В начале пути

– Доподлинно мне неведомо, так как я тем вопросом специально не занимался. Но мнится мне, что причин тут несколько, и все они важные. Одна из них в том, что хозяева мануфактур не следят за качеством, мол, и так сойдет. И сходит. Принимают чиновники товар недоброго качества. Другая – в недостатке мастеров своего дела. Вчера крестьянин у сохи стоял, сегодня приписали к мануфактуре или заводу, и он работным стал. А ведь толком-то и не обучили, потому как за один день тому не обучишь. Да и к учению у людей особой тяги нет. Зачем, коли и так сойдет. И интерес у них отсутствует. Есть, конечно, такие, кому работа в радость, да только мало их, очень мало. Крепостному-то разница невелика, дадут на прокорм, чтобы с голодухи ноги не протянул, и будет. А наемных работных людишек, дело свое знающих, совсем мало. Далее, стан тот уж расшатан, едва не разваливается и ремонта изрядного требует или вообще замены, но хозяин делать того не спешит, потому как траты лишние. А так стан работает, товар хоть и плохонький выдает, но копеечку приносит. Сырье доброе дорого стоит. А так закупил плохонькое, а продал казне как сделанное из доброго. Вот и выходит, что, даже если у тебя все выйдет, ничего толкового не получится, если не изменить отношения людского к делу своему. Разве что завалишь всю Россию тканями да склады парусами. Единственно только подешевле товар станет. Но того прибытка казне, когда бы ткани за границу поехали, не будет.

– Угу, – быстро делая записи в книжке, угрюмо пробурчал Петр. Закончив же, вновь поднял взор на Нартова. – Я понял. Но то не твоя забота, Андрей Константинович. Ты, главное, сделай махину, чтобы она доброе полотно могла выдавать, остальное мое дело. А за слова твои спасибо. Признаться, по первости мнилось, что все куда как проще, а как копнешь малость, так впору за голову хвататься. Но и отступаться не буду, в том перед Господом нашим и людьми обет давал.

– Уверен, государь, что ты добьешься успеха.

– Как ты сказывал? В лепешку расшибешься, а махину измыслишь?

– Так, государь.

– Вот и я расшибусь, а своего добьюсь. Да, раз уж у нас речь о том зашла… Я тут подумал, а ведь и шьют одежду тоже одинаковыми стежками, и тоже работа состоит из одних и тех же движений. Как, осилишь швейную махину?

– Давай сначала с ткацкой разберусь, а там и за швейную возьмусь. А может, студенты подберутся толковые, тогда вместе над обеими махинами работать начнем. Я, помнится, первую свою махину в двенадцать лет смастерил. Глядишь, родственная душа найдется.

– Вот и договорились.

Высок, крепок, широк в кости, обветренное волевое лицо, уже испещренное морщинами, цепкий взгляд, в котором легко угадывается недюжинный ум, помноженный на богатый жизненный опыт. Иначе и быть не может, потому как сидящему перед ним человеку никак не меньше пятидесяти. К этому возрасту мужчина уже вполне состоялся как личность и сумел чего-то достигнуть, если есть к тому способность. Бывает, конечно, и иначе, но очень редко и зачастую благодаря какому-нибудь счастливому случаю.

Яков Тимофеевич Батищев[11], вот он каков, сержант понтонной роты, самоучка и механик-самородок. А кто разбрасывается самородками? Правильно, либо не знающий ценности подобного приобретения, либо человек слишком богатый. Петр не считал себя ни тем ни другим. Ценить таланты людей, как он надеялся, он умел. Касаемо же богатства…

Да чего уж, богата земля русская талантами, да только ты поди еще найди тот талант, затерявшийся где-то среди миллионов подданных. Он, может, от Бога мастер, но уродился в каком-нибудь сельце Привольном, и все его помыслы направлены лишь на то, чтобы отработать барщину, вспахать свой надел, да на молитву, чтобы ниспослал Господь урожай, иначе семья с голоду ноги протянет. Иные даже в такой ситуации творят что-нибудь, облегчая свой труд или принося пользу барину. Но кто отпустит его из крепости? Уж не барин, это точно. Да завтра издай указ о том, чтобы людей с талантами направляли в столицу, так барин лучше разнесет в клочья придумку крепостного, всучит ему в руки древнюю соху и загонит на пашню.

Так что, как ни богата земля русская самородками, скрыты они, что золото, под толщей пустой породы. И проявить себя оттого могут очень и очень немногие. Но бывает и вот так, как с Яковом Тимофеевичем. Попал на службу по рекрутской повинности, да был примечен кем-то из сподвижников государя. Повезло ему, как повезло и России, так как явился свету еще один талант.