В начале жатвы

— Не могу, — покрутил головой Митька. — Сейчас мы вот едим сало, селедку, консервы. А в прошлый раз Цупрон крынку сметаны поставил. Как только я зачерпнул той сметаны, так и вспомнил, что у Побирахов корова болеет. Мы вот тут едим, а там они — впроголодь. Почему, а? Разве мы лучшие, а они хуже? Гляди, они обе не то что мы — в колхозе работают. И когда по пятьдесят граммов на трудодень выдавали, то и тогда работали. А я — на катер сбежал, где лучше. И ты, Дуга, где лучше, и ты, Луста, тоже, и Цупрон нам в помощники, а Побирахи в это время плуг на себе таскали, голодные, а колхоза не бросали. Может, и ворчали, если что не так, может, и ругали когда кого-нибудь, а на сторону не подались — шли в поле за пятьдесят граммов. Вон уже и крыша у них прогнила, и сама хата перекосилась, а все равно шли в поле, а не уборщицами или официантами в столовую. И теперь мы вот едим, а они уже с рассвета в поле. А я еще на Ганну наплел такого... А у нее, брат, хотя рот и великоват, зато характер и глаза, прямо скажу, отменные. Красивые, брат. И сама она красивая, не такая, как Регина. Вот и не лезет ничего, не хочется есть.

Митька Точила говорил это, ни к кому особенно не обращаясь, будто сам с собою.

— Брось, — прервал его Дуга и махнул рукой. — Все это пройдет, вот увидишь Вот даю слово, на вот мою руку, — через месяц забудется.

— Не нужна мне твоя рука, — сказал Митька и замотал головой.

Поздно вечером расходились, определенно договорившись, что послезавтра в десять утра демонстративно — все вместе — оставят колхоз.

— Так не забудьте же, ровно в десять утра, — напомнил всем еще раз Зотык Дуга, когда расходились.

В назначенный день, ровно в десять утра к Цупрону Додовичу пришел Вольдемар Луста — с вещевым мешком за плечами и полубаяном на правом плече. Вслед за ним появился Митька Точила, но без вещей.

— С пустыми руками? — удивились друзья.

— Подожду, — ответил Митька.

— Не пойдешь? — забеспокоился Цупрон.

— Подожду, — неуверенно ответил Митька. — Подожду Зотыка Дугу. Если он пойдет — тогда и я.

Ждать пришлось долго. Часы показывали уже половину одиннадцатого, а Зотык все не шел.

— Может, с магазином нелады — вчера ведь сдавал. Иди проведай, Цупрон.

Но Цупрон замахал обеими руками:

— Ой, что ты! У него там собаки во дворе, волкодавы. Сходи разве ты, Вольдемар.

Вольдемар поглядел, поводил по хате глазами, покряхтел и нехотя направился на улицу. Вернулся он не скоро. Митька Точила и Цупрон Додович уже вволю намолчались, каждый думая про свое, когда звякнула щеколда и во двор не зашел, а влетел разозленный, краснолицый и потный Вольдемар.

— А где же Дуга? — испугался Цупрон. — Небось, арестовали Дугу за недостачу.

— А где Дуга? — снова спросил он, как только Вольдемар переступил порог.

— Черт ма того Дуги! — выругался Вольдемар. — Пока мы тут спали да его слушали, этот Центнер даром что грузноват, а успел и отсюда освободиться и на должность продавца в Волжевичском сельпо пристроиться. Сегодня утром поехал Центнер принимать новый магазин. Теперь плевать ему на эти выпивки и на все разговоры.

Цупрон побелел и нерешительно уставился на Вольдемара.

— А что же мы теперь будем делать? — прошептал он.

— А лихо с ним! — сказал Вольдемар. — Все равно он нас бросил бы. Будем без него работу искать. Пойдем, договорились же. Так, что ли, Митька?

Митька отрицательно покачал головой:

— Я же сказал: без Зотыка не пойду.

— Значит, знал, что он удрал?

— Знал.

— Так почему молчал, зачем душу выворачивал? Ладно. Значит, не пойдешь?

— Нет, — ответил Митька.

— Тогда мы пойдем! Собирайся, Цупрон! — подал он команду.

Распадалась компания...

За деревней остановились.

— Будь здоров! — бодро сказал Вольдемар Луста и подал Митьке руку. — Увидим, как они обойдутся без баяниста!

Но в глазах ихних, в движениях Митька видел неуверенность в самих себе, растерянность. Митьке вдруг стало жалко их обоих. Он крикнул:

— Гей, Вольдемар, Цупрон! А может, останетесь?

Они приостановились, обернулись, и Вольдемар взмахнул рукой.

— Нет, не вернемся! — выкрикнул он.

— Не вернемся! — словно эхо, повторил Цупрон.

Митька долго еще смотрел им вслед, а потом вздохнул и, задумавшись, зашагал и деревню. Перед ним самим был еще не совсем понятный ему путь, который предстояло найти и выбрать. Но тут же он и решил, что никогда вот так не оставит своей деревни.

5

— Ганна дома? — спросила Назаровна.

— Дома, — ответила Адарка. — Заходи.

— А самой тебе все нездоровится?

— Так, нездоровится, — ответила Адарка. — Вишь, осень вот-вот, — и она показала рукой на стаю аистов, перелетавших через деревню к плавням. — Аисты перед отлетом собираются.