В нашем доме на Старомонетном, на выселках и в поле

Заседания по поводу составления таблиц сменялись, в конце концов, спорами о местах, занятых отделами. После вынесения решения комиссией результаты предоставлялись директору; за ним оставалось решающее слово. Нередко директор, несмотря на решение комиссии, оценивал подразделения Института, используя свои, неведомые нам критерии. Надо признать, что при всех недостатках системы подведения итогов соцсоревнования в первой тройке всегда оказывались отделы, завершившие крупные научные проекты – серию монографий, большую уникальную карту и тому подобное.

Нашему отделу геоморфологии несколько раз удавалось занимать призовые, и даже первые места. Полученную премию обычно тратили на коллективную поездку, например в какой-то из городов «Золотого Кольца»: Суздаль, Ярославль и другие.

* * *

С началом 1990-х годов общественная жизнь Института, как и всей станы, изменилась. Не стало ни поездок в «колхоз», ни соцсоревнований. Молодым коллегам они, скорее всего, должны казаться не просто анахронизмом, а нелепостью, причем вредной. В целом это верно. Но важно другое. Эти нелепости в среде академического института (во всяком случае, нашего) обретали, так сказать, «человеческое лицо». И они, и капустники сближали людей, подобно тому, как это обычно бывает в наших экспедициях.

В. М. Котляков Отдел гляциологии: первые годы

Пока мы были в Антарктиде[8], произошли важные события. В 1957 г. начался Международный геофизический год, и для проведения исследований на ледниках по программе МГГ в Институте географии был создан новый отдел – отдел гляциологии.

Естественно, и мы со Свенельдом Евтеевым стали его сотрудниками. Международный геофизический год продолжался с 1 июля 1957 г. по 31 декабря 1958 г., а в течение 1959 года исследования МГГ были продолжены как Международное геофизическое сотрудничество. В это время комплексными исследованиями был охвачен весь земной шар – от Северного полюса до Южного, включая Мировой океан, атмосферу, ионосферу и литосферу.

В СССР стационарные гляциологические наблюдения проводились на Земле Франца-Иосифа, Новой Земле, Полярном Урале, Эльбрусе, ледниках Федченко на Памире, Карабаткак на Тянь-Шане, Центральный Туюксу в Заилийском Алатау, Актру на Алтае, в горах Сунтар-Хаята, в Хибинах и под Москвой – в Загорске. В Антарктиде гляциологические работы выполнялись на советских станциях Мирный, Пионерская, Восток-1, Комсомольская, Восток и Советская. Международный геофизический год сыграл решающую роль в становлении советской гляциологии, в превращении ее из узкой академической отрасли науки в широкую науку геофизического профиля, соединенную многими цепочками связей с науками о верхней атмосфере, океане и «твердой земле».

Институт географии АН СССР организовал три полевых станции, работавших в течение двух лет в полярных условиях: на Земле Франца-Иосифа, Новой Земле и Полярном Урале. На Землю Франца-Иосифа в составе экспедиции отправились мои сокурсники – Миша Гросвальд, Саша Кренке, Володя Суходровский, а на Новую Землю – мой «крестный папа» Женя Зингер. Два года этой зимовки оказались особенно сложными. Экспедиция работала в районе залива Русская Гавань на баренцевоморском побережье, как раз напротив места нашей зимовки 1955/56 г. на леднике Розе. Наблюдения вели на крупном выводном леднике Шокальского и примыкающей к нему части Новоземельского ледникового щита. Еще во время Второго МПГ (1932–1933 гг.) здесь работала экспедиция М. М. Ермолаева, и теперь предстояло выявить изменения, происшедшие с ледниками за четверть века.

Детальные исследования продолжались более двух лет. Ребята ходили в маршруты, рыли шурфы, а по соседству в это время военные готовились к испытаниям ядерного оружия. Первая бомба была взорвана на Северном острове Новой Земли 7 сентября 1957 г. Зимовщики со страхом провожали глазами рыжевато-красновато-белое облако, проплывавшее мимо на горизонте и по счастью не задевшее станции. Ядерные взрывы продолжались на Новой Земле и осенью 1958 г., что, конечно, нервировало ребят. Но научную программу надо было выполнять, и члены экспедиции регулярно ходили в маршруты.

А летом 1958 г. только что организованный отдел гляциологии потрясло пришедшее с Новой Земли трагическое известие. Сотрудник экспедиции Олег Яблонский отправился в обычный научный маршрут по леднику, но ушел один, тем самым нарушив основную заповедь работы на ледниках. Он шел по известному всем пути, где, казалось бы, был исхожен каждый метр льда. Трещины оставались сбоку, что делало дорогу безопасной. Но на ледниках десятки разных препятствий подстерегают человека. Так было и на этот раз. Бурное таяние ледника вызвало к жизни стремительные потоки воды, которые на плоских участках превратили поверхность в «снежные болота». Одно такое болото встретилось на пути Олега, ему пришлось обойти опасный участок, но осталось главное русло ручья, заполненное быстро несущейся снежно-водяной «кашей». Один неверный шаг, и Олег оказался в густом как кисель потоке. И некому было подать руку помощи…