В небе и на земле

Мы с вами, дорогие друзья, боевые товарищи. Более двухсот подвод с продовольствием для вас собрали мы во временно оккупированных районах, провели свой красный обоз через линию фронта. Великая честь выпала на нашу долю вручить подарки партизан и колхозников наших районов и передать от их имени вам, трудящимся героического Ленинграда, горячий привет.

...Еще раз от имени пославших нас партизан и колхозников мы говорим: "Здравствуй, друг наш, богатырь Ленинград!" Мы твердо верим, что ленинградцы, явившие великий пример героической борьбы, и впредь будут работать для фронта, для полного разгрома врага не покладая рук, не жалея сил и жизни своей. Будьте стойкими до конца, упорными в труде и мужественными в бою"{11}.

...С наступлением весны ленинградцы начали приводить в порядок город. Тысячи горожан взялись за лопаты, чтобы вскопать пустыри и даже скверы для посадки овощей. Они бережно собирали первые побеги крапивы, щавеля и другую зелень для питания.

Рядом с прошлогодним воззванием, тревожно извещавшим о том, что над родным Ленинградом нависла смертельная опасность, на стенах зданий появились новые призывы: "Ленинградцы - на огороды!" В листовках, деловито излагавших советы агрономов, говорилось: "Ленинградец, помни: если ты обработаешь и засеешь 15 сотых га, ты получишь капусту, ты получишь редиску, лук, морковь. Этого вполне хватит, чтобы обеспечить свою семью овощами на весь год".

И хотя ленинградцы с наступлением вешних дней занимались огородами и другими житейскими делами, надписи на зданиях Невского проспекта и других улиц города сурово предостерегали: "Граждане! Эта сторона улицы наиболее опасна при артиллерийском обстреле".

Враг был еще рядом. Фронт вплотную подступал к блокированному Ленинграду.

В июне 1942 года, когда исполнилась годовщина Великой Отечественной войны и моего пребывания в осажденной крепости на Неве, меня вызвали в Главное управление кадров Военно-Воздушных Сил Красной Армии за новым назначением. Но я категорически отказался от повышения по службе, заявив, что, пока Ленинград в блокаде, не покину родного города. Однако приказ есть приказ, и мне, как военному человеку, пришлось подчиниться.

К тому времени ВВС Ленинградского фронта преобразовали в 13-ю воздушную армию, которой стал командовать генерал-майор авиации С. Д. Рыбальченко. Главным инженером назначили генерал-майора инженерно-авиационной службы А. В. Агеева.

Пост заместителя главного инженера и начальника отдела эксплуатации 13-й армии я сдал С. Т. Муратову. Однако вскоре он тоже получил новое назначение и передал эстафету нашему соратнику С. Н. Бурсакову.

Покидая город на Неве, я тепло попрощался с ними и другими боевыми друзьями - парторгом В. Г. Зимогорским, являвшимся большим специалистом по радио, с инженером по фотооборудованию М. М. Исьяновым, с инженерами В. А. Свиридовым, В. Н. Стрепеховым, В. Л. Сусловым, С. Супруновым, В. Г. Барановым и другими. Побывав на комендантском и других наших аэродромах, сердечно простился с главным инженером 7-го корпуса ПВО страны М. Н. Плаховым, его заместителями Антоневичем и Кальченко, инженерами соединений и частей В. Ф. Таранущенко, П. М. Маликовым, Н. Н. Усиковым, Векличем, А. К. Первушиным, И. А. Мартыненко, В. И. Сикорским, А. Коленовым, В. П. Черновым. Крепко пожал руку механику Агафонову, слесарю-солдату Некрасову и другим нашим скромным и беззаветным труженикам войны.

И потом на каких бы фронтах я ни бывал, всегда с гордостью вспоминал о неприступной крепости на Неве, о мужественных и стойких защитниках города-героя Ленинграда - колыбели Великого Октября.

Барьеры новой техники

В Москву я прибыл в один из тихих июньских дней 1942 года. На фронтах тогда тоже установилось кратковременное затишье. По крайней мере, ничего существенного, как сообщали сводки Совинформбюро, там не происходило. Но мы-то знали, что на юге нашей Родины снова сгущаются грозовые тучи.

В столице я не был с октября 1941 года. Тогда я прилетал сюда по экстренным делам.

Город, опоясанный окопами и траншеями, противотанковыми рвами и надолбами, напоминал осажденную крепость. На улицах, перегороженных баррикадами, чаще всего встречались воинские подразделения, направляющиеся на передний край, да рабочие отряды москвичей с кирками и лопатами, шагающие на строительство новых оборонительных рубежей.

В то время Москва была объявлена на осадном положении. Тяжелые, кровопролитные бои шли на ближних подступах к столице. Многие предприятия и правительственные учреждения эвакуировались в глубь страны. И на месте управления Военно-Воздушных Сил Красной Армии осталась лишь оперативная группы.

Так было в октябре 1941 года. Но в июне 1942 года, после сокрушительного разгрома гитлеровцев под Москвой, столица нашей Родины выглядела уже не блокадной и, главное, еще более уверенной в своей несокрушимости. Правда, она по-прежнему оставалась по-фронтовому собранной и по-военному суровой.