В небе полярных зорь

Капитаны команд обменялись крепкими рукопожатиями.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА I

1

Шли дни. Сентябрь 1943 года стоял дождливым и снежным. У командования дивизии появилась возможность предоставлять офицерам краткосрочные отпуска.

Еще час назад был снегопад. Но вот ветер с залива принес влажные тучи, заморосил дождь, превращая в кашу снег на летном поле. Серые облака поглотили вершины: горы кажутся сплющенными, придавленными.

— Ну вот, Никита Кузьмич, завтра на юг летит транспортный, и ты через несколько дней будешь дома, — сказал командир полка Локтев, подавая Комлеву отпускное удостоверение. — Сегодня можешь не ходить на задание.

— Зачем изменять боевой расчет, настрой летчиков?

— Воля твоя.

К полудню небо очистилось, посветлело. Комлев ожидал сигнала для вылета. К нему подбежал Голубев и передал письмо. Никита взглянул на конверт и узнал почерк Виктора Хмары.

— А это вот увези Клаве, — попросил Голубев.

— Прилечу, тогда и отдашь. Посылку приготовь, тоже увезу.

— Нет, возьми сейчас. Оно ведь не в тягость. Когда напишешь письмо и опустишь в ящик, даже зная, что оно еще не ушло, чувствуешь себя легче.

— Я-то не почтовый ящик...

Взвилась ракета. Комлев сунул письма в карман гимнастерки и повел машину на взлет.

Из-за белых вершин взошло солнце, осветило скалы, позолотило лес. Под крылом проплывает родная русская северная земля — суровая и прекрасная.

Впереди показалась бурная Тулома. На берегу реки, как ориентир, высится сопка. По ее склону сбегают вековые сосны. Одна вырвалась далеко вперед, остановилась над самым обрывом в нерешительности да так и осталась стоять одинокая, стройная, высокая, даже в тихую погоду не переставая качать ветвистой вершиной.

— Лермонтовская сосна! — вспомнил Никита, увидев это дерево, у которого однажды останавливался, проезжая на автомашине по шоссейной дороге. Вспомнилась и надпись, высеченная на большом камне:

На севере диком стоит одиноко
На голой вершине сосна.
И дремлет, качаясь, и снегом сыпучим
Одета как ризой она.

Чьи-то заботливые руки окружили сосну изгородью, разровняли камни.

В тот раз в попутчики к летчикам попросился дед из Колы. По дороге он с жаром рассказывал, что у этой сосны отдыхал, возвращаясь с охоты, Михаил Юрьевич Лермонтов. Когда же летчики заявили, что Лермонтов никогда в этих краях не был, старик кровно обиделся и обозвал всех невеждами. Он отвернулся и остаток дороги ехал молча. Даже не попрощался, когда слез с машины на развилке дороги. Вспомнив об этом эпизоде, Комлев улыбнулся.

К северу вершины гор становились все острее, а вдали вставали зубчатой стеной. Небо нежно-голубое, высокое и бездонное. Под солнечными лучами снег отливает голубизной, а на вершинах вспыхивает яркими золотыми искрами. Они то погаснут, то вновь заиграют алмазной россыпью.

Яркий день оборвался над линией фронта. Здесь все небо зашторено тучами, и чем дальше в тыл врага, тем они все ниже и ниже. На юго-западе, куда лежал курс, темно.

Это не помешало Комлеву увидеть «юнкерсов», направлявшихся в сторону фронта. Комэск передал приказ ударной группе атаковать врага, а сам, во главе четверки, пошел со штурмовиками. По западному склону сопки вытянулись длинные строения — артиллерийские склады. Их и надо уничтожить.

Ведущий передал команду, и летчики перестроились в правый пеленг — боевой порядок, при котором самолеты летят уступом, один за другим. Командир штурмовиков с пологого пикирования сбросил на цель бомбы. Удар был метким, а взрывы настолько сильными, что даже в небе летчики почувствовали их. Громадный клуб дыма закрыл единственное окно в облачности, на земле стало темнее. Вошедший в атаку второй штурмовик скрылся в черном дыму, и истребители взволновались за его судьбу.

Однако не отсюда пришла опасность. Два «мессершмитта», выскочив из-за сопки, с бреющего полета пошли в атаку.

— Внизу справа «мессеры», — предупредил Комлев и с полупереворота бросил машину на перехват врага. Немецкие самолеты отвернули, один из них, попавший под огонь Булатова, рухнул на сопку.

Из облачности вывалились четыре «Фокке-Вульфа-190» — новейшие истребители, на которых немцы возлагали большие надежды.

— Ребров, оставайся с «горбатыми».

— Вас понял, — услышал Комлев и развернул свою «семерочку» в новую атаку. Он решил боем сковать истребителей врага и дать возможность товарищам спокойно уйти домой.

— Остались одни, смотри внимательней, не отрывайся, — предупредил Комлев Булатова и, развернувшись влево, ввел самолет в головокружительный вираж.