В небе Украины

Ранним августовским утром из штаба дивизии поступил приказ — немедленно вылететь на разведку. Начальник разведки дивизии капитан Попп осветил карту фонариком. Красный карандаш офицера скользнул по карте и неожиданно резко опустил красную стрелку на юг от Куйбышево. Фашисты называли это село «скорлупой», о которую должны были обломать зубы наши войска.

Вскоре на командный пункт был вызван Хиталишвили. Ему было приказано провести воздушную разведку.

Захар спешит на стоянку. Навстречу бежит воздушный стрелок Яковенко. Хитали с ходу бросает:

— Летим на воздушную разведку. Проверь пулемет, захвати побольше ракет, заряди ракетницу. Сигнал «я свой» — две зеленые…

Грохочущий рев мотора оглушает аэродром. И тотчас, повинуясь команде, механик выдергивает из-под колес колодки. Подняв огромный столб едкой пыли, «Ильюшин-2» пошел на взлет.

Позади осталась линия фронта. Там, внизу, идет бой. Судя по сверкающим огонькам на земле, нетрудно проследить за полетом реактивных снарядов «катюш»: огненные стрелы, вытянувшись длинной цепочкой, пересекают поперек реку Волчья; там, на противоположном берегу они пропадают, оставляя на земле облака белого дыма.

Стоило пересечь линию фронта, как начали бить зенитки, окружив самолет черными шапками разрывов. «Нет, не случайно злобствуют зенитки», — подумал Хитали.

Вдруг он заметил, как по извилистой узкой дороге, словно из-под земли, выползли десятка два танков, бронемашин и бесчисленное множество повозок. «Эх, пройтись бы вдоль этой колонны!» — мелькнула мысль. Нет, нельзя терять время! Цель подвижная может ускользнуть.

Самолет на боевом курсе. Крепко-накрепко сжались пальцы рук, и из них, ставших закостенелыми, уже не выскользнут ни сектор газа, ни ручка управления самолета. Включен аэрофотоаппарат. Теперь остается выдержать время.

В эти несколько секунд прямолинейного полета воздушный разведчик должен быть не только смел и решителен, владеть отличной техникой пилотирования, он должен обладать редкостной выдержкой, умением владеть собой в критические моменты.

Мучительно долго тянется время. Огонь зениток усиливается. Самолет то и дело вздрагивает от взрывной волны, град осколков сыплется на кабину, мотор. Машину стало слегка подбрасывать. Видно, что-то с мотором не в порядке. Но вот выключен тумблер аэрофотоаппарата. Теперь разворот — и курс на восток.

Сорок минут полета — и Хитали на своем аэродроме, таком близком и родном. Посадочный знак «Т», выложенный на взлетно-посадочной полосе, сияет на солнце необычной белизной. Машина садится и сразу же заруливает на стоянку, где, подняв руки кверху, ее ждет механик.

Хиталишвили докладывает результаты разведки и просит, настаивает, чтобы его послали во главе готовящейся группы штурмовиков на задание.

— Но ты устал, — возражает комдив. — Тебе нужен отдых. У тебя гимнастерка — хоть выжимай! Однако Хитали твердит свое:

— Я скорее других найду колонну. Даю гарантию, что найду!

Есть у Бажова замечательный сказ «Круговой фонарь». Если в рудничном фонаре все исправно, то он «гонит свет ровно и сильно и большой круг захватывает». И летчики есть такие. Откуда не подойти к Хитали — отовсюду светится яркой звездой, с какой стороны не поверни — все та же неуемность; жажда как можно больше нанести врагу урона.

Комдив понимал, как важно определить ведущего. Ведь от него во многом будет зависеть исход атаки. Хитали же чертовски устал, с него струится пот, но кто, как не он, в данном случае, мог обеспечить выход группы на цель? Однако враг не ждет, может ускользнуть, укрыться в балке или оврагах. — Ну, что будем делать? — спросил полковник Чумаченко командира полка.

— Надо Хитали посылать, — тихо обронил комполка.

— Быть по сему, — согласился комдив и пригласил к себе комэска. Держа в руках мокрый негатив, комдив торопил летчиков с прокладкой маршрутов. Уточнив все детали вылета, он еще раз прошелся карандашом по двухкилометровке, затем, остановив карандаш, сказал Захару:

— Бот здесь, скорее всего, может находиться сейчас колонна.

Три шестерки подняты в воздух. Впереди Хитали.

Земля, исполосованная окопами и ходами сообщения, как глубокими рубцами, обрывалась вниз, к извилистой речушке Миус, змейкой извивающейся с севера на юг Донбасса.

Четко слышен голос Хитали по радио.

— Приготовиться к атаке!

По земле гуляет порывистый ветер, выкатывает то один, то другой шар перекати-поля и азартно гонит между кольями заброшенных плантаций. Обнаружить эти шары с высоты ста метров может только опытный глаз летчика, такой, как у Хитали.

Группа штурмовиков пересекает линию фронта. Теперь надо подняться, ведь цель-то здесь.

Начали бить зенитки.

Небо то и дело рассекается зенитными разрывами. Частые вспышки зловещих огней пестрят перед глазами, по синеве неба расползаются черные шапки. Но три шестерки «илов», перестроившись в правый пеленг, Упрямо летят навстречу разрывам.