В небе Украины

Но вот для разбора случившегося прилетел заместитель командира дивизии. Коренастый, всегда хмурый, он смотрел исподлобья испытывающим холодным взглядом.

— Какие тут могут быть оправдания? — сухо заключил заместитель после осмотра и добавил с металлом в голосе: — Сломал — отвечай!

После такого заключения начальства меня охватила тревога. И тяжесть вины снова легла на мои плечи. «Не верит», — промелькнуло в голове.

— Рано делаете выводы, — возразил Хиталишвили. — Тут надо разобраться. Возможно, не отрегулированы тяги управления.

Утром, когда прибыли на аэродром, Хитали сам изъявил желание облетать самолет. Вызвались помочь и мои надежные друзья — воздушные стрелки Абрамов и Яковенко. Они всегда рядом, в беде готовы подставить свои плечи.

Сержант Яковенко, скромный паренек с густым загаром на лице, один из лучших воздушных стрелков. В бою он поражает храбростью, живет одними мыслями с командиром, а в часы досуга аккордеон в его руках наигрывает такие мелодии, что заслушаешься.

Подходим к самолету. Хитали кивнул головой воздушному стрелку, чтобы занимал свое место, и принялся за осмотр. Мы с инженером полка старались помочь ему. Михаил Григин выглядит усталым. Дает о себе знать минувшая бессонная ночь. Надо было подготовить самолет к облету. Пришлось позаботиться о ночном освещении, вывешивать самолет на «козелках», проверять исправность выпуска шасси, менять консоль.

Судя по сведенным, слегка выгоревшим от солнца бровям, Григин волнуется: все ли сделано для облета машины?

Не дожидаясь, пока механик перечислит, какие проделаны на самолёте работы, Хитали подлез под плоскость и внимательно осмотрел консоль. Затем он нырнул в кабину и вместе с механиком, который оставался у хвостового оперения, начал выверять нейтральное положение руля высоты и поворота, не забыв проверить отклонение элеронов влево и вправо.

— Ручка управления нейтрально. Как руль высоты?

Вопрос следовал за вопросом. Стоило возникнуть малейшей заминке, и Хитали, поборов досаду, вспыхнувшую на миг в душе, начинал сам спокойно объяснять, как надо поставить руль высоты или руль поворота, чтобы зафиксировать положение ручки управления самолетом. Спустя некоторое время, Захар уже был на земле, а механика посадил в кабину самолета. Теперь он командовал с земли, а механик отклонял в ту или другую сторону ручку управления, Хитали же в это время следил за действиями рулей. Присутствовавшие около самолета инженер полка, техники и механики жадно прислушивались к каждому его слову.

Проверив готовность самолета к вылету, Хитали дал последние указания и советы.

К самолету подошел инженер дивизии майор Борис Степанович Кузнецов. Григин доложил ему по всей форме.

— В чем же дело? — задумчиво произнес инженер дивизии, машинально вытирая выступившие на лбу капельки пота. — Неужто в мастерских схалтурили?

— Вот облетаем, посмотрим, — ответил Хитали.

Сопоставив и проанализировав доклады инженера полка и механика самолета, Кузнецов пришел к выводу, что со стороны инженерно-технического состава сделано все. Оставалось только облетать машину, опробовать в воздухе.

Надо сказать, что самолет накануне был перевезен из армейских мастерских автомашиной, и в формуляре не указывалось, облетывался ли он. А коль самолет не облетывался, все могло быть.

Инженер дивизии обычно отказывался брать самолеты из мастерских, если они не облетывались, но под давлением свыше иногда сдавался. Да и как бы поступил он иначе, если летчиков по штату в мастерских не полагалось и облетывать было некому. Поэтому приходилось уповать на добросовестность инженерно-технического состава мастерских. Облет же производили летчики боевых полков.

— Вот что, Хитали, — напутствовал Борис Степанович. — Будь внимательнее в воздухе. В случае чего, сразу иди на посадку.

Не спускаем глаз со взлетевшего самолета. Набрав высоту метров пятьсот, Хитали начал пилотаж. Однако, не успев сделать пару мелких виражей, самолет неожиданно развернулся в сторону аэродрома и пошел на снижение.

Непривычно кольнуло сердце. Почему он прекратил пилотаж? Наступила напряженная тишина. Наконец Борис Степанович резко вскинул голову, в упор посмотрел на механика самолета Даниила Фещенко:

— Тяги управления не меняли?

— Нет, — ответил сержант, весь съежившись.

Опять напряженная пауза повисла в воздухе. Вокруг нас толпились техники, мотористы и авиамеханики.

У всех в глазах недоумение.

В тот момент, когда первые лучи солнца выплеснулись из-за горизонта, над аэродромом появился самолет. И тут же мерным гулом откликнулся авиационный двигатель. Летчик сделал четвертый разворот и с небольшим снижением повел машину навстречу выложенным посадочным знакам.

От тяжкого грохота мотора содрогнулась земля. Самолет идет на большой скорости, обороты двигателя летчик не сбавляет. Обычно тот, кому приходилось наблюдать посадку с большим промазом, не мог спокойно устоять на месте и непременно приседал к земле, показывая всем своим корпусом, чтобы летчик убирал газ, иначе не хватает аэродрома. Так было и на этот раз.