В негодяя стрелять приятно

– А я же собирался Петушку своему проститутку привести, чтобы показала, как у нее там, где и что, научила бы уму-разуму… а жена-дура заладила – пусть еще подрастет, через годик и привезешь… вот и имеем, что имеем… надо было на своем настоять… – Генерал прикрыл лицо мертвого Руслана простыней, а затем поднял голову: – Значит так, майор. Вляпались мы с тобой по самые помидоры. Чтобы через час всех этих кавказцев несовершеннолетних на волю выпустили, к родителям по домам развезли. Протоколы о задержаниях уничтожить. Мне джихад в городе ни к чему. И тебе тоже.

– Так мы никаких протоколов и не составляли. Выпустим и развезем, – с готовностью проговорил Кожевников, поняв, что самое страшное для него позади.

Где-то в соседней камере спустили воду, и параша отозвалась бульканьем.

– Про Руслана кто-нибудь знает? Или только охрана? – спросил Кулешов.

– К сожалению, накладка получилась. – Лицо майора из белого стало серым. – Вертухай, как камеру открыл, ему показалось, вроде жив еще Руслан. А может, и не показалось. Врача у нас здесь нет, только фельдшер. Вот он испугался, «Скорую помощь» и вызвал.

– Вот же черт, – огорчился генерал. – Врач хоть русский был?

Кожевников расстегнул папку, зашелестел бумагами.

– В заключении о смерти не слишком разборчиво написано… ага… вот личная печать врача… Халимулин вроде бы… или Хадимулин…

– Какая теперь на хрен разница, – махнул рукой генерал. – С русским мы бы еще договорились. А этот своим «мусликам» растрендит, если уже не растрендел. Думай, майор, думай, что с ним делать будем.

– Заключение о смерти выбросить можно. Прямо сейчас в парашу и спустим. А лепилу прессанем, чтобы не вякал. Они все в больнице «Скорой помощи» взятки берут. Тело куда-нибудь на окраину отвезем и выбросим. Ну, типа отпустили мы его из распределителя на рассвете живого, здорового, а он шел, споткнулся и головой о бордюр стукнулся. Вот и перекинулся. Не первый раз так делаем.

– Ты или дурак полный, или прикидываешься, майор! В твою сказку только прокурорские и поверят. А ты ее диким горцам попробуй рассказать… Ладно, разруливай, как умеешь. Креатива от тебя не дождешься. Да и я придумать ничего не могу. К Жадобе поеду. Надо, чтобы он своих абреков попридержал. – Генерал поднялся и, сгорбившись, вышел из камеры.

Гулко захлопнулась стальная дверь. Кожевникову даже показалось, что он слышит, как щелкает засов. Бросился к выходу, толкнул, но дверь оказалась открыта.

…Генеральская машина мчалась по загородному шоссе. Кулешов неуютно чувствовал себя даже за тонированными стеклами. Он сидел на заднем сиденье, нахохлившись, и нервно грыз ногти.

Еще совсем недавно генерал чувствовал себя всемогущим. Знал, что практически любое преступление сойдет ему с рук. Ну, конечно, если не трогать тех, кто находится выше его в вертикали власти. С ними нельзя ссориться. Казалось бы, не нарушай заведенный порядок, исправно давай откаты, делись добытым – и все будет хорошо. Но вот система дала сбой, причем из-за чего? Из-за каких-то школьных проделок сынка, воспитывать которого просто не оставалось времени…

Впервые после службы в армии генерал почувствовал, что живет неправильно. Нет, он не раскаивался из-за погубленных жизней и поломанных судеб, его не мучила совесть из-за того, что торговал людьми, как рабами, что практически стал таким же бандитом, как и Жадоба. Просто спокойное течение жизни внезапно превратилось в бурный поток, и его понесло в неизвестность.

– Ничего, прорвемся, – успокаивал себя генерал, унимая дрожь в руках.

Впереди его машины мчался автомобиль сопровождения. Жизнерадостно полыхали сине-красным мигалки, то и дело из громкоговорителя, установленного на крыше, раздавались команды:

– Принять вправо!.. Стоять!.. Пропустить!.. Прижаться к обочине!..

Все другие участники дорожного движения послушно «принимали», «стояли», «пропускали» и «прижимались». И это понемногу вселяло в Кулешова уверенность, что он по-прежнему твердо держит власть в руках, способен управлять течением жизни.

До станицы, возле которой Жадоба отгрохал свой особняк-имение, оставалось уже недалеко. Разговор, конечно, предстоял непростой. Но генерал не сомневался, он и на этот раз найдет с главарем банды общий язык. В конце концов, их официальный бизнес уже сросся так, что не расцепить. А деньги, они любую проблему решат. Да и бунт выходцев с Кавказа можно повернуть себе на пользу – ослабить их влияние в городе.

И тут краем глаза генерал заметил, как из лесополосы на шоссе вылетел серый внедорожник. Из динамика на машине сопровождения прозвучало предупреждение:

– Стой! Ослеп? Пропустить колонну!

Но водитель внедорожника и не собирался останавливаться. Когда кортеж поравнялся с ним, он только прибавил газу. Над опущенным стеклом показался ствол автомата. Хасан держал его в вытянутой правой руке, левой рулил.

Прогремела очередь. Посыпалось тонированное стекло. Кулешов вовремя успел упасть на пол машины – уткнулся лицом в засыпанный песком коврик.