В неизведанные края. Путешествия на Север 1917 - 1930 г.г.

Первая наша высадка — на мысу морены, выдвигающемся, как голова кита, в море. Морена — это полоса суглинков, глины и камней, выносимая ледником из гор и по мере его таяния остающаяся вдоль его боков и у конца. Конечная морена не видна — она на дне моря; обычно такая морена образует входной бар во всех фьордах. Боковые морены Уэльского ледника представляют полосы в километр шириной, окаймляющие ледник. Когда мы поднялись на морену, оказалось, что вся она в громадных провалах с маленькими озерками: это следы растаявших глыб льда, когда-то погребенных в морене. Мо рена вязкая, и лагерь на ней располагать, конечно, нельзя.

За мореной лежит полоса, в целый километр шириной, песков и галечников, по которым текут бесчисленные речки из ледника и морены, и только за ними начинается коренной берег. Он мрачен, этот берег, о котором многие из нас мечтали, когда "Персей" пробивался сквозь льды. Щебневая равнина, и на ней в десятках метров один от другого пучки цветов — ярких белых и желтых, низких цветов на коротких стебельках. Часто нога вязнет в щебне, прямо под ним вода. Снег на равнине только что стаял, и пятна его лежат еще у подножия горы.

Склоны гор — это крутые черные откосы, со снегом во впадинах. Соседняя гора, кажется, рядом, но по карте мы знаем, что она за несколько километров от нас и высота ее 600 метров.

Приходится торопиться, и мы уже решаем выбрать для базы щебневую равнину в бухте за мореной, как кто-то замечает вдали, западнее, домик — да, настоящий деревянный домик среди черной щебневой пустыни! Мы спешим к нему, пересе каем бурный ручей, огибаем озерко со мшистым берегом. На другой стороне — дощатый аккуратный домик, но с выбитым окном, и на стене английская надпись: "Заявка возобновлена для Северной исследовательской компании. Карл Сетер, август 1923 г.", и ниже: "август 1924 г.".

Надпись странная, ведь все побережье от бухты Китовой и до бухты Агард-бей заявлено в 1912 году В. Русановым и его спутниками для русского товарищества "Грумант". Позже я прочитал в одном немецком горном журнале, что эта Север ная компания занималась мародерством в чужих районах.

В статье рассказывалось, как однажды представители компа нии "...высадились по ошибке на площади, принадлежавшей Большой норвежской шпицбергенской угольной компании, но должны были отступить под давлением превосходящих сил и несколько при этом пострадали".

На двери домика прибит ключ, совершенно заржавевший, внутри пусто и сыро. Но дом — это неожиданный подарок нам, и мы решаем обосноваться здесь, тем более, что рядом озерко и из него бежит шумный ручеек.

Пора на "Персей": ночь прошла, и капитан в нетерпении, наверно, давно уже жует свои длинные усы. Он стоит на па лубе, и только вежливость мешает ему ругаться. После моего сообщения о выборе места для базы капитан отдает прика зание немедленно готовиться к высадке. Начинается выгрузка нашего имущества — палаток, инструментов; лес, предназначенный для крепления разведочных шурфов, связывают и буксируют. Продовольствие мы получаем на месяц — на случай, если "Персей" не сможет подойти к берегу и нам придется пешком переходить Шпицберген, чтобы выйти в жилые места западного побережья. Моторная лодка буксирует два вельбота, и вереница шлюпок ловко извивается в проходах между льдами. Надо пройти до базы шесть километров и вернуться, — высадка затягивается.

Капитан становится все мрачнее и мрачнее: уже с десяти часов утра лед начал медленно двигаться с моря и забивать залив. Наконец в два часа он заявляет мне, что больше "Пер сей" сидеть в этой ловушке не может и надо отправить все, что остается.

Поспешно грузимся и рассаживаемся. Моторный катер на поминает телегу цыган: ящики, узлы, на них наверху сидят, цепляясь за что попало, люди. На рабочей шлюпке, идущей на буксире, — гора вещей, на них доски и сверху — плотник.

Минута прощания проходит в общем волнении. Неизвестно, когда мы увидимся, ведь я получил инструкцию на случай, если мы будем отрезаны льдами; в ней даны указания, куда итти через Шпицберген.

Моторный катер полным ходом мчится от "Персея". На палубе корабля собрался весь экипаж и научные сотрудники.

А льды напирают и напирают, проход между льдинами, куда мы только что хотели двинуться, смыкается с зловещим шуршаньем. Приходится бросить буксир, остановить мотор и, отпихиваясь веслами, добраться до морены. Здесь я велю выгрузить все тяжести: доски, грузные цилиндры с водородом (предназначенные для наполнения шаров-пилотов) и сложить пока на морене; заедем как-нибудь потом.

С морены мы приветствуем выстрелами "Персей" — он поднял якорь и собирается уходить. В ответ раздаются три прощальных гудка. Черный силуэт "Персея" с полосой дыма четко рисуется на льдах.

Пять километров через бухту лодки проходят на веслах, пропихиваясь между льдами. За эти несколько часов лед в бухте сгустился чрезвычайно — там, где свободно проходил караван из трех лодок, едва протискивается одна. Узкие проходы смыкаются, и заранее нельзя определить, удастся ли пройти между ледяными полями или придется возвращаться.