В неизведанные края. Путешествия на Север 1917 - 1930 г.г.

Но не только Баягап обкрадывает верховья Неры, с другой стороны к ней подобрался один из истоков Колымы, Аян-Юрях, и похитил у Неры и озеро на перевале и большую долину, в ко торой мы останавливаемся на ночлег. Эта речка называется Борочук, в честь какого-то легендарного топографа, проезжав шего здесь много лет назад и поставившего "столб". Ни в одном из отчетов о прежних экспедициях нет упоминания об этом то пографе. Единственный путешественник, проезжавший по этой дороге до нас, — это сотник Березкин, который в 1901 году прошел с Охотского побережья в верховья Колымы и отсюда в Оймякон в поисках путей для грузов, предназначенных для снабжения края. Березкин в своей краткой статье описывал бесконечные болота, по которым ему приходилось итти, и широ кие болотистые долины между горами. Он жаловался, что иногда целые десятки километров не найдешь места, чтобы поставить палатку — так мокро и топко везде.

Несмотря на раннюю весну, уже и сейчас начинают появляться кое-где болота, и когда мы с рабочим едем в сторону от тропы, вверх по Борочуку, чтобы проникнуть в среднюю группу хребта Тас-Кыстабыт, наши лошади часто проваливаются на топких берегах ручьев.

Выше границы леса горы еще покрыты снегом, но между пятнами снега уже появились первые цветы — низкорослые желтые рододендроны. Мы поднимаемся на гору, с перевала видим, наконец, долины речек, текущих в Аян-Юрях —- левый из истоков Колымы.

Что-то готовит нам эта река? Как мы пройдем ее пороги и далеко ли они?

К вечеру спускаемся в верховья Аян-Юряха и двигаемся по следам каравана, который оставил после себя широкую полосу разбитой ногами лошадей болотистой почвы. Нас догоняет самый энергичный из наших проводников, Василий Скрыбыкин. В этот день, как обычно, утром мы недосчитались нескольких лошадей, и он оставался их искать. Но когда Василий нашел последнюю лошадь и собрался гнать ее вслед за караваном, к покинутому стану подошел медведь. Человек и зверь долго сидели друг против друга у потухшего костра, не решаясь дви нуться. Скрыбыкин был без оружия, с одной только нагайкой, а медведь, наверно, был очень любопытен.

В течение нескольких дней мы идем по Аян-Юряху среди мелкогорья, лежащего у северо-восточного подножия Тас-Кы стабыта, долина реки все больше расширяется, скоро сама река принимает значительные размеры, и брод через нее становится опасным.

В 67 километрах.от верховьев в Аян-Юрях впадает большой приток Эелик. Здесь, на краю большого веселого луга, у реч ных зарослей стоит первая юрта — якута Николая Сивцова. Старик Николай принимает нас очень гостеприимно и после долгих переговоров соглашается сопровождать меня в ветке на протяжении 100 километров до большого якутского поселе ния Оротук. Сам он до порогов летом не доходил, но говорит, что внизу мы встретим знаменитого проводника Степана, который плавает через пороги.

Через пороги к Таскану

На следующий день мы расстаемся с караваном. Он под начальством Салищева пойдет по левому берегу Аян-Юряха, а мы с переводчиком Говязиным и стариком Сивцовым поплывем вниз. В ветку Сивцова мы нагружаем более объемистый груз, а сами садимся в складную байдарку. Нос и корма байдарки закрыты брезентом, точно так же может быть закрыто резиной все остальное открытое пространство, и в этой лодочке не страшны никакие волны. На носу есть даже петля, в которую можно вставить флаг, и нередко мой спутник вставляет в нее букетик весенних цветов.

Сивцов плывет впереди на своем кривом челноке. Он охотно называет нам все реки и долины: причем, когда у него не хва тает названий, он придумывает новые в честь своих родственников. Вскоре на нашей карте появились Андрюшка-Юрях, Дарья-Юрях и другие ("юрях" — по-якутски река, речка).

От Эелика Аян-Юрях уже довольно большая река, но все еще с мелкими протоками, быстрым течением и корягами, торчащими из воды. На нашей легкой лодочке мы быстро несемся вперед и несколько раз встречаемся с караваном, который тянется по тропе вдоль левого берега.

Вблизи устья Эмтегея на левом берегу и ниже его на правом Сивцов показывает нам рощи лиственниц, где казаки строили лодки для сплава по Колыме. Нижнее из этих мест носит название Ыстаннах (искаженное "Станок").

Верхнее течение Колымы до 1929 года было совершенно не известно географам, но простые русские люди бывали здесь давно. В XVIII веке по Колыме плавали казаки. Память об этих путешественниках сохранилась лишь в архивах, а жите ли верховьев Колымы помнят только, что когда-то сплавлялись по Колыме два паузка (большие лодки) с хлебом и что они разбились на порогах. После этого сплав был прекращен.

На старых картах в верховьях Колымы значится "Плотби ще", а у Черского показаны здесь "Хлебные магазины". Но нигде в литературе нельзя было найти сведений об этих "плаваниях", и даже Майдель подвергал сомнению существование "Плотбища" и предполагал, что оно выдумано картографом.