В неизведанные края

Старик рассказывает, что в молодости он бывал в верховьях Коркодона, что идти еще очень далеко и что мы не прошли даже полпути. Дальше будет еще узкое место – ущелье с отвесными скалами, называющееся Абкит («ущелье» по-эвенски). От этого ущелья до верховьев реки столько, сколько до ее устья.

Далеко за ущельем, на левом берегу, будут крутые утесы Элень. Против этих утесов находится речка, по которой когда-то русские купцы приезжали на собаках из Гижиги через Омолон. Эта речка называется «Русская река», и по ней можно перевалить на Омолон, а сам Коркодон уходит дальше между двух высоких гор и разделяется на две речки.

Мы долго сидим у старика, но, видимо, он действительно позабыл многое и не может указать нам точных расстояний и названий тех рек, которые нам будут встречаться.

Все время, пока мы находимся в чуме, взад и вперед шныряет собака, которая хочет получить подачку со стола. Вскоре приходят дочь и сын хозяина и садятся скромно по ту сторону очага. Сын принес тушку зайца, которую тут же принялись разделывать.

На следующий день мы отправляем обратно нашего старика юкагира, так как дальше все равно ни дороги, ни названий он не знает, и идем снова без проводника. Сначала, как рассказывал эвен, нам нужно идти в стороне от реки, через болота, для сокращения дороги, а также и потому, что вблизи реки по правому берегу на значительном расстоянии все кормовища выжжены. Днем мы двигаемся среди полного безмолвия. Часто попадаются только следы белок, лисиц и зайцев. Иногда пролетит кукша или черный мрачный ворон.

Впереди каравана обычно идет старший помощник Беки – якут по прозвищу Кука, старый, опытный проводник, который хорошо умеет выбирать и прокладывать дорогу. Это далеко не простое дело и к тому же очень утомительное: надо все время идти на лыжах по снегу и тащить за собой связку нарт. Передовая нарта идет почти совсем пустая, и олени только пробивают снег. Следующая – с небольшим грузом, а дальше идут уже груженые нарты, на каждой из которых лежит около ста пятидесяти килограммов. Передние олени часто выбиваются из сил, и их приходится сменять. Но Кука весь день неутомимо идет вперед, всегда веселый, мурлыкая какие-то песни. То он бросает связку и отходит вперед, чтобы выбрать хороший спуск в ручей или в протоку реки, то прорубает заросли, через которые мы пробираемся.

Следом за связкой Куки идет другая связка, которую ведет сам Бека, а затем другие ямщики, Димитрячка и Конон. Димитрячка – маленький, немного горбатый якут. Конон – веселый молодой парень.

Кука оптимистичен, в то время как остальные, в особенности русские рабочие, начинают унывать. Кука считает, что все обстоит превосходно и мы, несомненно, выйдем на Омолон.

На стоянках, место для которых выбирает Бека или Кука, раскопав снег и освидетельствовав мох, оленям предстоит новая работа – копытить снег, чтобы добывать мох. По мере того как мы двигаемся на восток, приближаясь к морю, снега становятся глубже, и все труднее пробивать дорогу и кормить оленей. Но на дневках у них все же остается достаточно времени, чтобы слоняться по лагерю в поисках чего-нибудь соленого. При этом они жуют все, что попадется, – мешки, меховые рукавицы, шапки, пробуя все на вкус. Один олень из моей упряжки раз ночью съел четыре килограмма топленого сала и потом трое суток страдал желудком.

Дня через три после того, как мы покинули стан эвенов, мы увидели, что впереди Коркодон разделяется на две долины: одна уходит на юг, а другая – в высокие горы к северо-востоку. Кажется, это то направление, которое нам необходимо, и, когда я догоняю Куку, остановившегося среди равнины, чтобы поправить оленей, он с радостью сообщает:

– Это, наверное, Коркодон уходит в горы. Он обязательно должен идти налево. Я очень рад: завтра, наверное, дойду до Омолона.

К вечеру мы доходим до разделения рек, и, хотя в горы на восток отделяется сравнительно небольшая речка, Кука отправляется вверх по ней, уверяя, что Коркодон не может уходить на юг. Только когда он ушел на целый километр, его догнал Бека и заставил вернуться назад, доказывая, что Коркодон никак не может быть таким маленьким.

Мы становимся на устье этого неизвестного притока Коркодона – вероятно, это Джигуджак, о котором нам рассказывал старик. Здесь хорошее место для астрономического пункта: на самом устье реки растет живописная лиственница, на которой высится громадное орлиное гнездо.