В ночь большого прилива. Повести

- Ты будешь жить в моей каюте. В таком стеклянном ящике. Там будет разная трава, вода и маленькие кочки. Это называется террариум. А когда мы приплывем в Южные Страны, я тебя отнесу на берег. И ты увидишь там все, что хочешь. Там такие громадные цветы, что в каждом ты можешь устроить целый дом. И можешь путешествовать по джунглям и зарослям, и будут у тебя такие приключения, которые здесь никому и не снились. Только смотри, чтобы тебя не слопала какая-нибудь африканская цапля… А то я приплыву, а тебя нет…

- А ты приплывешь? - обрадовался Чип.

- Конечно. Ты ведь, наверно, соскучишься когда-нибудь.

- Наверно… - сказал говорящий лягушонок Чип.

Мальчик понимал, что давно пора домой.

- Пойду, - сказал он наконец. - Наверно, будет нахлобучка.

- Выдер-рут? - с беспокойством спросил Чип.

- Ну, что ты! Просто будут говорить всякие скучные слова.

Лягушонок посмотрел на небо.

- Вон светлая тучка. Вон Звезда. Ты скажи волшебную считалку, и все будет пр-ре-красно.

- Какую считалку? - удивился Мальчик.

Тогда удивился и Чип:

- Ты не знаешь? Я думал, все мальчики знают эти волшебные слова. Я их подслушал на земле, когда ребята играли в пр-рятки. Вот какие:

Тучка - светлый парашют,
Очень я тебя п-р-рощу:
Разгони мою беду,
Позови мою Звезду.
Пусть она, как светлый лазер,
Луч пошлет на землю сразу.
Пусть дрожат мои враги.
Кто не верит мне - беги! -

Чип, видимо, гордился, что выучил эти стихи.

- Никогда не слыхал, - сказал Мальчик. - Ну, все равно. Это же обыкновенная считалка. Что в ней волшебного?

- Нет, не все р-равно, - возразил Чип. - Один р-раз был случай. Маленький мальчик хотел спрятаться и не успел. Его уже почти нашли, а он взял и сказал эту считалку. И стал просто совсем невидимка.

- Показалось тебе, - сказал Мальчик. - Не может этого быть.

- А говорящие лягушонки можут быть? - обидчиво спросил Чип. От досады он даже стал ошибаться в словах. - Ты думал, что не можут, а я есть.

- Ладно, - сказал Мальчик. - Я попробую. Только… там говорится: «Пусть дрожат мои враги…» Мне ведь от мамы попадает, а разве она враг? Она ведь за меня же беспокоится.

- Мама, конечно, хор-рошая, - объяснил Чип. - А враги - это непр-риятности, которые тебя ждут. Пр-ротив них и нужны волшебные слова.

- Я попробую, - повторил Мальчик.

И попробовал. Пока бежал к дому, прошептал считалку. И знаете, что потом было?

- Ну, наконец-то, - сказала мама. - Я уже начала волноваться. Беги, умойся, а я разогрею ужин.

Вот и все. Согласитесь, что это чудо. Не меньшее, чем говорящий лягушонок.

БАРКЕНТИНА

- Слушай, какая новость! - возбужденно встретил Мальчика Чип. - Корабль с таким именем, как у нашей Звезды, уже есть! Скоро его приведут сюда. Я узнал от чаек. Они кр-ричали об этом.

Было яркое утро, и солнце сверкало на мокрой спинке Чипа. Он весь светился, как зеленая лампочка. Только лампочки не прыгают, как сумасшедшие, и уж, конечно, не разговаривают. А Чип никак не мог успокоиться.

- Ну что ты скачешь, - сказал Мальчик. - Уймись.

- Это потому, что я пер-реживаю, - сообщил Чип. - А что, если чайки ошиблись? Вдруг он не пр-ридет, этот корабль?

- Ну не придет, и не надо, - сказал Мальчик, чтобы успокоить Чипа. А на самом деле тоже слегка заволновался. Хотелось посмотреть на судно с таким хорошим названием.

А Чип возмутился:

- Как это «не надо»?! Ведь он же не пр-ростой! Он пар-русный!

И у Мальчика застучало сердце. Ведь никогда-никогда он не видел настоящих белокрылых парусников. Многое успел он здесь увидеть и многое полюбил, но, как и раньше, при слове «корабль» представлялся ему стремительный клипер с белыми грудами четырехугольных парусов или шхуна, косо летящая над волнами.

Строго говоря, кораблем принято называть лишь фрегат. У него не меньше трех мачт, и на всех - прямые паруса. А остальные парусники: бриги, шхуны, бригантины, барки и баркентины - называют просто судами. Но не будем слишком придирчивы к Мальчику.

И в тетрадке своей рисовал он не лайнеры, а бриги и фрегаты. А перед сном шептал в постели названия парусов. Лишь бы не ошиблись чайки! Но чайки кричали правду.

Еще до полудня вдали над береговыми крышами показались верхушки мачт, а потом из-за поворота вышел парусник.

Правда, он был без парусов. Его тянул незаметный буксирчик. Но в корпусе и мачтах, в гибкой линии форштевня и бушприта была такая стройность, такая легкость, что сразу все видели: судно это рождено для ветра.

Первая мачта была перечеркнута тонкими реями - перекладинами для прямых парусов. От второй и третьей протянулись над палубой длинные гики. Здесь ставились косые, как у шхуны, паруса.

- Шхуна-барк, - шепотом сказал Мальчик. - Трехмачтовая баркентина. Я такие только в кино видел.

- Какая кр-расавица, - сказал Чип.