В ночном саду

Он летал со мной всю зиму и весну, кормил меня травой, мышами и одуванчиками, пока я не выросла, а моя шея не стала длинной. Когда вернулись гуси, я не захотела уходить к ним, а он не стал меня прогонять. Я летала под его крыльями, которые были широки, точно облака на закате, двери часовни или тени кедровых ветвей. Соколы мне больше не грозили. Вместе мы пересекли широкое пурпурное море и вернулись обратно, отдыхали под сенью пальм. Он научил меня многим песням и языку скворцов, аистов, чаек. А ещё воровскому ремеслу – я стала заправским домушником. У меня не было недостатка в вишнях.

Время останавливалось, когда мы летали и пробовали облака на вкус. Я была счастлива. Я была вся его. Нам никто не был нужен. Я не плакала. Но через два лета увидела знакомые деревья, и тень гнезда опять появилась на горизонте. Я вздрогнула от страха.

– Я привёл тебя домой, малышка, – сказал Фонарь, – потому что появилась новая стая, которая взывает к луне и солнцу, чтобы найти тебя.

– Я хочу остаться с тобой, – я заплакала, и он обнял меня крыльями, которые были подобны вечернему небу, сомкнувшемуся над моей головой.

Он с несчастным видом переминался с ноги на ногу.

– Мы разные, серое моё сердечко. Только те, у кого одинаковые перья и клюв, могут оставаться вместе навсегда. Может быть, мне вообще не стоило о тебе заботиться, но ты была такая слабая и милая, а у меня никогда не было птенчика, чтобы его любить. Теперь с тобой всё будет хорошо, я точно знаю. Тебе нужны стая и гнездо. Я же могу дать лишь полыхающее дерево и холодные фрукты. И… что-то манит меня, как палец, зацепивший за грудину. Моё перо зовёт меня к себе, и я не могу сопротивляться.

– Но мне не нужна новая стая! И ты можешь сопротивляться – повернуться и улететь в другую сторону так быстро, как только сумеешь.

Фонарь вздохнул, даже его блестящие краски, оранжевые и золотые перья, что освещали мой мир, показались приглушенными и тусклыми.

– Всё не так, любовь моя. Когда моё перо зовёт, я должен отправиться в путь. Я не могу лететь в другую сторону, как не могу лететь под водой.

Мне было всё труднее сдерживать слёзы. Мы опустились на кривой ствол дуба на краю большого внутреннего двора, и что-то там было, на брусчатке, что-то, пахнувшее воспоминаниями. От него повалили кубы дыма, а за дымом последовало яркое пламя, сверкавшее сквозь утренний туман.

– Мы разные, – повторил Фонарь. – Перед тобой огонь, иди же к нему без страха и родись заново с такими же, как ты, родись в огне, как я. В тебе будет немного того, из чего создан я.

Запах тянул меня – он был мне знаком, так знаком, и над костром откуда-то появились птицы, множество птиц, чьи крылья испускали одуряюще-прекрасный аромат. Я подумала о лошадях, молоке и тёмных сырых подвалах.

Это был запах моей матери. Своей тёплой головой Фонарь толкнул меня в спину прямо к ней. Медленно взмахнув крыльями, я скользнула в туман и полетела, не оглядываясь. Я знала, что не нужна ему… И вот передо мною была моя мать, которую я отчаялась найти. Из меня словно выдирали перья, и с их кончиков капала тёмная кровь.

Когда моя мать горела, я не испугалась: перекусила путы и поцеловала её полыхающие губы. Вокруг меня летали птицы, выглядевшие в точности как я, – с длинными шеями, серыми перьями и перепончатыми лапами. Они были моей стаей, знали, что я такая же; и она была моей стаей, и я любила её. Я не видела огня, только дорогу к ней, и я помогла ей подняться из пепла – должно быть, так поднялся Фонарь, когда был маленьким чёрным птенчиком. Я помогла матери подняться и улететь в ночь.

Сказка о Принце и Гусыне (продолжение)

– Я принадлежала им. Не тебе. Только стая заботится о стае.

Гнёздышко устремила на Принца полный скорби и недоверия взгляд больших чёрных глаз.

– Но мы семья, мы одна… кладка, – негромко возразил Леандр.

– Мы разные. Ты своего отца подведёшь под коготь. Мне он не отец.

Кровь бросилась Леандру в лицо. Он увидел отца мысленным взором и не ощутил к нему любви.

– Он причинил вред нашей матери и всем её людям. Он всё губит!

– Почему меня должно заботить то, что случается на земле? Это не моё место. Я принадлежу воздуху, призракам.

– Гнёздышко, ты теперь женщина и стоишь на земле обеими ногами. Ты не можешь забыть об этом потому, что когда-то у тебя были крылья.

– Он не мой отец, не мой долг, – упрямилась она, уставившись в траву, которая отсвечивала лунным блеском.

– Нет. Но она была нашей матерью, подарила тебе ветер и облака, чтобы ты жила. Я сделал столько всего плохого, Гнёздышко. Мне был нужен Подвиг, и ради него пришлось вернуться в Замок, откуда я хотел сбежать. Но если так написано, значит, тому и быть. А написано, что, хоть мы и покинули Замок по отдельности, вернуться должны вместе. Там ещё есть Волшебник, который убил нашу бабушку и надругался над её костями. Это всё наше, в этом гнезде мы родились. Я твой. Ты мой долг. Пошли!

Леандр протянул сестре руку, белевшую в темноте, и она, помедлив, сжала его ладонь своей, испачканной в крови.