В ногу!

Период трансформации сельскохозяйственной Америки в индустриальную, начавшийся в конце XIX в., ознаменовался, в первую очередь, появлением и ростом крупного машинного производства — процессом, который отразился практически во всех сферах общественной жизни. Промышленные города набирали силу. Радикально менялась и жизнь деревни — в сельские экономические взаимоотношения вклинивались новые методы купли-продажи, диктуемые индустриальными центрами. Страна наполнилась коммивояжерами. Количество рекламных агентств увеличивалось в геометрической прогрессии. На рубеже веков Америка представляла собой причудливую смесь старого и нового, городского и сельского, промышленного и кустарного. Эта пестрота нигде, пожалуй, не сказывалась так ярко, как в жизни маленьких провинциальных городков, сотни которых были разбросаны по всему континенту.

Шервуд Андерсон родился 3 сентября 1876 г. в Кэмдене — городке, приютившемся на юго-западе штата Огайо. Первые восемь лет его жизни семья странствовала по штату, а в 1884 г. осела наконец в Клайде, где Андерсон и провел следующие двенадцать лет.

К этому времени Клайд все еще был молодым городом, чье основное население составляли выходцы из Новой Англии, принесшие с собой на Запад новоанглийский кодекс пуританской морали. Пуританизм, однако, успешно уживался с духом недавнего фронтира[146], который все еще витал в городе и выражался в свирепых драках и пьянстве, процветавшем, несмотря на официальное запрещение спиртного.

Веяния нового времени сказывались в озабоченности общества коммерческим успехом, который все более настойчиво начинали отождествлять с прогрессом цивилизации. Обладание капиталом на рубеже веков стало легко приравниваться к нравственной состоятельности его владельца.

В своих «Мемуарах» Андерсон вспоминал, как борьба за коммерческое процветание в Клайде оборачивалась внезапным обогащением одних и финансовой гибелью других: ярким симптомом экономических перемен явилось повальное разорение фабриками ремесленников-одиночек. Таким кустарем, пострадавшим в неравной борьбе машинного и индивидуального производств, оказался и отец Андерсона, Ирвин, у которого была мастерская по изготовлению упряжи. Ремесло это он освоил, по-видимому, за годы Гражданской войны, на которую отправился в возрасте 18 лет. Это был легкомысленный человек, особо не обременявший себя заботами о семье (у Андерсона было четыре брата и сестра) и больше всего любивший подолгу рассказывать подвернувшимся в кабаке слушателям о своем участии в войне и увлекательных путешествиях. В Клайде его не воспринимали всерьез, относясь к нему с полупрезрительной снисходительностью. Потеряв свою мастерскую, Ирвин Андерсон перепробовал несколько занятий, не прилагая, впрочем, особых усилий, и ни в одном из них не преуспел — семья еле-еле сводила концы с концами. Подобная безответственность, уход от повседневных забот возмущали Андерсона — подростка и юношу; впоследствии, однако, сам оказавшись под бременем семейных обязательств, он пересмотрит свое отношение к отцу. В «Истории рассказчика» Ирвин Андерсон будет изображен мечтателем, артистически одаренным человеком, чуждым пошлой будничной практичности. Жизнь отца станет для сына своего рода оправданием собственных уходов от любой связывавшей ему руки ответственности — бегства, растянувшегося почти на всю жизнь.

Мать Андерсона, Эмма, была полной противоположностью мужу. Долгие годы семья держалась ее усилиями; измученная тяготами быта и деторождением, Эмма Андерсон умерла от туберкулеза в 1895 г. в возрасте 42 лет. В воспоминаниях писателя его мать навсегда осталась единственной надежной опорой в жизни; она будет не раз вдохновлять его перо, а чувство вины перед ней заставит его идеализировать этот образ. Неизменно и безотчетно идеальное материнское начало Андерсон будет искать в женщинах, с которыми в дальнейшем свяжет его жизнь. Эмме Андерсон писатель посвятит и лучшую свою книгу, «Уайнсбург, Огайо».

Бедность семьи заставила Андерсона еще мальчишкой включиться в добывание денег, — по рассказам современников, Шервуд оказался на этом поприще самым предприимчивым из всех шестерых детей. Он постоянно где-нибудь подрабатывал и постоянно находился в поисках еще одного возможного заработка, заслужив в Клайде прозвище «джобби» — работяжка. Эти постоянные отвлечения самым печальным образом влияли на образование будущего писателя, пробелы в котором он ощутил впоследствии самым чувствительным образом. Страсть к чтению, при данных обстоятельствах весьма беспорядочному, проснулась в нем, однако, очень рано: Карл, старший брат Шервуда, вспоминал, что любой десятиминутный перерыв «джобби» использовал, чтобы полистать страницы той или иной книги.

Вскоре после смерти Эммы Андерсон семья распалась.