В Новый Свет

Мерседес стояла и пристально смотрела на меня, теребя в руках батистовый платочек. На ней было надето красивое длинное платье. Распущенные волосы шевелил озорной ветерок, а её прекрасные голубые глаза смотрели на меня с тоской. На груди Мерседес, явно напоказ, красовалось прекрасное ожерелье, с крупными, как над подбор, жемчужинами. Теми, которые я ей подарил.

Она смотрела и не решалась броситься мне на шею. Это было бы верхом неприличия, особенно на глазах у всех. Но я чувствовал, что если намекну ей, то она отбросит все условности и кинется меня обнимать. Но я не мог этого сделать, уважая честь девушки, не ту честь, о которой все думают, а честь самоуважения, которой достойны все женщины. Кто бы я был после этого, если бы обрек девушку на унижение и постоянные насмешки?

— Мерси, подари мне, пожалуйста, свой платок. Я ничего не обещаю, но он будет напоминать мне о тебе. Если я смогу вернуться, то мы обязательно увидимся. Я обещаю! Тогда и решим всё для себя. Ты будешь готова, и я буду готов. Заодно, твои родители определяться. Я один, но ты не одна.

Мерседес всхлипнула.

— Я не хочу, не хочу с тобой расставаться, я хочу быть с тобой.

— Мерси, я никак не могу простить тебя за сказанные слова, но мы же с тобой живём не в одиночестве. Сейчас уже начался февраль. В апреле я вернусь. У меня под Толедо своё небольшое поместье, я приеду туда, а затем поеду в Мадрид. Я буду рад тебя увидеть, если останусь в живых. Жди меня.

Мерседес всхлипнула и, быстро вытерев слёзы, вручила мне батистовый платочек. Взяв невесомый кусочек материи, я спрятал дорогой подарок на груди. Вскочив в седло, тронул поводьями коня и поскакал к воротам, больше не оглядываясь.

Привратник Диего приветственно махнул мне рукой и раскрыл ворота. Конь легко выпорхнул за них и зацокал по древней мостовой, которая помнила ещё деревянные сандалии римских легионеров.

Дорога мне предстояла дальняя. До Валенсии нужно было ехать дней пять. Конь, разбрызгивая грязь из-под копыт, резво скакал, обгонял пеших путников и крестьянские повозки.

Временами обгоняли и меня. Конь у меня был не самый лучший, да мне этого и не надо было. На третий день путешествия, ближе к вечеру, когда я уже задумывался о ночлеге, меня нагнал небольшой отряд. Впереди скакали пятеро всадников, за ними мчалась богато изукрашенная карета, а вслед за ней неслись ещё пятеро солдат или наёмников, из числа личной гвардии.

— Дорогу, дорогу! — проорал человек с огромными усами, скакавший первым.

Я направил коня в сторону обочины, с любопытством разглядывая проезжающих. Те же не обратили на меня никакого внимания. Лишь немного дёрнулась занавеска на окошке кареты с личным гербом и всё. Кавалькада пронеслась мимо меня, оставив только следы копыт и колёс на влажной земле дороги.

Я пожал плечами, поправил плащ, заляпанный придорожной грязью, и продолжил свой путь, пустив коня лёгкой рысью. К вечеру пошёл дождь, и я достаточно сильно вымок, но, как назло, поблизости не было ни одной придорожной таверны. Поэтому мне пришлось ехать до самой ночи, пока впереди не показались огни большого постоялого двора.

В густой темноте я заехал во двор таверны и, передав коня конюхам, захватив только оружие и суму с драгоценностями, заспешил быстрее в тепло. Конечно, зима в Португалии — это не зима в России, но холодный пронизывающий ветер и мерзкая слякоть изрядно меня разозлили.

К тому же, за трое суток я устал трястись в седле, для меня это было не самое приятное удовольствие, я же моряк, а не кавалерист. Пнув с досадой дверь, я вошёл в помещение, освещённое ярко горевшим очагом.

Таверна была большая и достаточно приятная внутри. Чистые доски столов, довольно приличная публика и даже имелось отдельное помещение для тех, кто был менее благороден или менее платёжеспособен, примыкающее слева от основного.

Был здесь и небольшой зал для, так сказать, вип-персон. И этот угол сейчас был занят. За ширмой, скрывающей его, шёл приглушённый разговор мужчины и женщины. Разобрать смысл диалога было трудно, да я и не старался.

За столами расселись всадники, встреченные мной на дороге, они доедали свой ужин. С моего плаща накапала вода, а грязные сапоги оставляли комки земли, когда я подошёл к стойке трактирщика.

— Мне нужна комната.

— Сеньор, — правильно определив меня, начал трактирщик. — Сегодня у меня все комнаты заняты. Много путешественников приехало. Мне трудно вам что-то предложить, даже за двойную цену. На сеновал вы не пойдёте, а в комнате прислуги спать не сможете.

Я сморщил нос и сбросил мокрый плащ. Несколько брызг попали на посетителей, сидящих невдалеке. Они, было, вскинулись с ругательствами, но, заметив мой внушительный арсенал оружия, решили промолчать. Действительно, грозный вид четырех пистолей и сабля немного утихомирили их.

— Мне нужна комната, пусть она будет небольшая и под крышей. Главное, чтобы она была сухая. Мне нужно отдохнуть с дороги, плачу двадцать реалов.

— Ммм, — трактирщик задумался, перебирая в голове возможные варианты.