В объятьях олигарха

Он взял его с собой в лабораторию, где приготовили для допроса «матрешку» Дарью. Опутанная проводками,

подключенная к аппарату, Даша мирно посапывала на клеенчатом лежаке. Возле нее стоял пожилой человек в стерильно–белом медицинском халате, следил за показаниями приборов.

— Ну что, Данилыч? — окликнул Истопник. — Как она?

Увидев главаря, человек в халате просиял, слоЬно глотнул веселящего газа.

— С медицинской точки зрения вполне здоровенькая, одного, Димыч, не пойму, кровь чистая, не зараженная. Как такое может быть? Она же из «Харизмы», да?

— Все бывает, — заметил Истопник. — Ладно, начинай, включай свою игрушку… Митя, садись вон туда на стул.

— Глубина заброса? — уточнил Данилыч.

— Пожалуй, последние пять дней. Думаю, достаточно.

Митя впервые видел, как работает знаменитый дознаватель «Скорциум», разработка японской фирмы «Акутага- ва». Данилыч пощелкал тумблерами, загорелся монитор. Сначала экран был перегружен сверкающими разноцветными спиралями, не несущими никакой информации, потом Данилыч перевел стрелку на табло и возникла первая живая картинка — «матрешка» Даша ублажала негра–ми- ротворца в голубом джакузи. У Мити перехватило дыхание. До того неправдоподобно ярким и четким было изображение похабной сцены, сопровождаемое утробным рычанием негра и профессиональным постаныванием «матрешки». Данилыч, морщась, умерил звук.

— Крути побыстрее, — распорядился Истопник. — Мы тут не собираемся всю ночь сидеть. Верно, Митя? В его взгляде Климов прочитал что–то похожее на сочувствие.

Оператор отрегулировал настройку, и картинки, высасываемые из Дашиной подкорки, замелькали со скоростью перемотки. Некоторые кадры Истопник требовал вернуть, прокрутить помедленнее. Просмотр занял около двух часов, ничего компрометирующего они не обнаружили. Зато многое узнали о жизни «матрешки» в фешенебельном ночном клубе. В основном она состояла из бесконечной случки, прерываемой для сна и жратвы. Между «матрешками» иногда возникали драки, кончавшиеся, как правило, покаянными слезами. Нашлось кое–что, подтверждающее Дашину легенду. Несколько раз было отчетливо видно, как она только делала вид, что вкатывает шприц в вену, это была лишь искусная имитация. Один из Дашиных клиентов заинтересовал Истопника. Оператор по его указке зафиксировал и укрупнил кадр. Истопник долго вглядывался в нарумяненное, подгримированное лицо пожилого, бодренького сладострастника, наконец, уверенно объявил:

— Братцы, да это же Зиновий Германович! Какой день, Дан ильм?

— Пятница. Четыре дня назад.

— Точно. Значит, врал, сучонок. Я сам слышал, как он сказал генералу, что накануне вернулся из Штатов. А зачем врал? С какой целью?

Довольно потирая руки, Истопник взглянул на Митю — и нахмурился. Хотя Митя пытался делать вид, что процедура его забавляет, но все равно выглядел утопленником. Распустил нюни, досадный прокол. Кто не способен подавлять эмоции, тот не жилец на белом свете, серьезные люди никогда не будут иметь с ним дело. Полная блокировка чувств — первейший способ выживания в новые времена. Умные родители учили этому детей с колыбели, мечтая довести их до уровня бизнес–класса.

— Никак ревнуешь, дружок? — осторожно спросил Истопник.

— Вам показалось, Дмитрий Захарович. — Митя взял себя в руки и последние сцены, где сам занимался сексом с «матрешкой», просмотрел с застывшей на губах беззаботной улыбкой. В этих сценах что–то было не так, чем–то они отличались от предыдущих, но он никак не мог уловить, в чем разница. Внешне все одинаково: отточенные многолетними тренировками эротические движения, тысячу раз отрепетированные стоны и крики, но было что–то еще, неуловимое, настораживающее, воздействующее на вторую сигнальную систему. Но что? На мгновение Даша на экране открыла затуманенные глаза и в них мелькнуло победное, ликующее выражение, совершенно не подходящее к техническому акту. Словно девушка вспомнила о солидном авансе за свою работу, на который не рассчитывала.

Просмотр закончился, оператор отключил аппарат и снял датчики с висков спящей «матрешки». Произнес извиняющимся тоном:

— Все, Димыч. Больше ничего не выжмешь. Сухая.

— Уверен?

— Ее могли обработать антигравитатором, через него «Скорциум» не пробьет. Участки левого полушария покрываются непроницаемой пленкой. Но это вряд ли. Антигра- витатор искрит, на мониторе возникла бы характерная серебристая сыпь. Нет, девочка без подвоха. И какая умелица. Согласны, молодой человек?

Митя не ответил шутнику. Он, наконец, понял, что его встревожило в последних сценах. Не Даша, а он сам. Он сам занимался сексом с пылом неандертальца. Он сам погружался в ее мякоть с блаженством недочеловека, для которого смысл жизни заключается в сексуальной самореализации. Он сам ничем не отличался от насилующего очередную жертву миротворца. Это было чудовищно, невероятно. Истопник угадал его мысли.

— Ты относишься к ней всерьез, — заметил он успокаивающе. — Это иногда бывает. Редко, но бывает. Не переживай, это всего лишь означает, что ты, дружок, несмотря ни на что, сохранил в генах исторический код.