В объятиях бодигарда

Может быть, причина была в том, что, вместо того чтобы заняться с ним любовью, я перехитрила его, усыпив при помощи специального массажа?

— Ты вернулась около четырех, — Олег пристально посмотрел на меня. — Ты ездила домой? Но ведь я, кажется, тебя не отпускал.

Последнюю реплику Олег произнес с весьма жесткой интонацией. Усевшись в кресло, он буравил меня недоверчивым взглядом. Нет, все-таки есть в нем сходство с Лепилиным-старшим.

— Не думай, что так будет всегда… — глухо произнес он и осекся, но, поймав мой непонимающий взгляд, заговорил снова:

— Что я всегда буду оставлять тебя на ночь. Ты еще успеешь устроить свою личную жизнь, — он смущенно понизил голос и как-то отчужденно посмотрел на меня.

Этого мне еще не хватало — выяснять отношения с клиентом!

— Есть у тебя расческа? — учитывая ситуацию, я намеренно задала этот глупый вопрос, чтобы исподволь лишить атмосферу унылой серьезности и слегка огорошить Лепилина своей непосредственностью. Попробуйте посреди какого-нибудь бурного объяснения применить эту технику — увидите, в какое состояние растерянности может повергнуть самого занудного и непримиримого к вашим слабостям любовника невинно-пустяковый вопрос «не из той оперы».

Не исключено, конечно, что ваш «дебильный» вопросик не вызовет ничего, кроме раздражения и дополнительного приступа агрессии, и вам крепко достанется — тут надо ориентироваться, исходя из темперамента расспрашивающего вас субъекта. Везде нужен, так сказать, индивидуальный подход.

Олег действительно минуту смотрел на меня так, словно я марсианка, но потом, справившись с некоторой озадаченностью и с трудом вспомнив, о чем я его спросила, удивленно сказал:

— Ванная — прямо по коридору.

Я направилась было к двери, когда его холодный металлический голос словно выстрелил мне в спину:

— В следующий раз, когда тебе взбредет в голову бросить меня на произвол судьбы, будь добра доложить мне.

Хорошо, что я стояла к Олегу спиной и он не видел моей ядовитой усмешки, иначе бы взбесился окончательно. Я решила, что хватит экспериментировать, и, стерев ироничную улыбку, ответила:

— Когда ты спал, позвонил твой отец и срочно вызвал меня к себе.

Лепилин застыл с открытым от удивления ртом.

— Это еще зачем?

— Пропала твоя секретарша.

— Катя? — растерянно спросил он.

Ну конечно, он и Вислова были любовниками!

Иначе как объяснить тот нарочито фамильярный тон, которым она поначалу разговаривала с ним в офисе, и это почти испуганное молчание и тревожное выражение на его лице? Что-то больно кольнуло меня в сердце. Ревность? Стоп, гражданка, остынь!

— Он уверен? — наконец, выдавил из себя Лепилин, растерянно заморгав.

— Сегодня ночью я была в ее квартире…

— Что ты там делала? — резко спросил Лепилин, словно это известие глубоко задело его самолюбие и чем-то грозило репутации Висловой.

— Откровенно говоря, искала ее труп, — как можно более невозмутимо, с оттенком циничного прагматизма сказала я, задетая «за живое» его рьяным заступничеством за свою любимую секретаршу. — Но не нашла.

Лицо Лепилина сковала брезгливо-жалостная гримаса.

— Но почему ты считаешь, что она мертва? — дрогнувшим голосом произнес он.

— Потому что в ее квартире я застала страшный беспорядок. Видимо, хотели что-то найти. Кстати, ты знаешь, что она была шпионкой твоего отца.

— Что-о? — изобразил изумление Лепилин.

— Давай не будем водить друг друга за нос. Ты прекрасно знал ситуацию. Разве твой отец не давал тебе указаний следить за Варази?

— Так ты думаешь, что Катю убил он?

Сообразительный мальчик.

— Вполне возможно. Только знаешь, я ведь никогда не обвиняю человека только исходя из того, мог он совершить то или иное преступление или не мог — нужны доказательства.

— А какое ты ко всему этому имеешь отношение? — с легким пренебрежением в голосе спросил Лепилин.

— Твой отец хочет, чтобы я нашла ее — живую или мертвую, — просто сказала я.

Огорченное выражение лица Лепилина сменилось напыщенно-высокомерной гримасой. Он недовольно поджал губы и.., сразу как будто постарел.

— Но ты же мой бодигард! — почти выкрикнул он. — Кто за двумя зайцами…

— Мы обо всем договорились с твоим отцом, — спокойно ответила я.

— Договори-и-и-лись они! — раздраженно, если не сказать злобно, передразнил меня Олег.

Конечно, причиной всему был его непроходящий и по-детски жестокий эгоизм, который он унаследовал так же легко и естественно, как унаследует компанию отца в случае его кончины. Вежливый тон, дежурные улыбки, галантность и обходительность — это всего лишь ширма, скрывающая самолюбивое высокомерие и хищные инстинкты. А те в свою очередь служат броней для вечно кровоточащей раны уязвленного самолюбия.

— Мы решили, — я смотрела на Лепилина, как на музейный экспонат, — что моя работа на твоего отца никоим образом не должна повлиять на твою безопасность. А так как Катерина работала… — я увидела протестующий жест Олега. — Хорошо, буду говорить в настоящем времени, пока не доказано обратное.