В объятиях Кали

В шале они проникли бесшумно — через гараж. В доме стояла тишина. Казалось, дом пуст. О.Х. Бейнса они нашли в гостиной; тот лежал, раскинувшись, на диване в какой-то ненатуральной позе — глаза выкатились из орбит, изо рта свисал черный распухший язык, на шее — багровая полоса. Тело еще не остыло.

— Он мертв, — констатировал Римо и тут же внезапный приступ удушья охватил его.

Он почувствовал слабость в коленях, голова отчаянно кружилась. Заполнявший комнату запах рвался внутрь его тела, парализовывал мысли.

— Она здесь, прошептал Римо. — Статуя здесь.

— Где? — спросил Чиун.

Не глядя, Римо указал в тот угол комнаты, где стояла большая картонная коробка, тщательно упакованная и перевязанная, — готовая к дальнему морскому путешествию.

Но тут, по воле заключенного внутри коробки злого духа, узнавшего Римо, стенки коробки пали, уголки их задымились, и повалил густой дым. В считанные секунды плотный картон обратился в горсть золы, над которой гордо возвышалась статуя Кали. Римо взглянул на нее, и губы статуи раздвинулись в улыбке.

Римо рухнул на колени. Послышались шаги — кто-то шел из спальни. На звук шагов обернулся только Чиун.

— К нам гостья, Римо, — сказал он.

Резко повернул голову, а потом с неимоверным трудом, дрожа всем телом, поднялся на ноги. Перед ним стояла Айвори. С ружьем в руках, но лицо ее не выражало решимости убивать, а в глазах застыли боль и печаль.

— Почему этим человеком оказалась именно ты? — спросил Римо.

Сердце его бешено колотилось.

— Тот же вопрос задаю себе и я, — тихо ответила девушка.

— Тебе не нужно больше лгать, Айвори. Может, я и не очень умен, но кое-что понимаю. Ведь это ты стерла то, что написала перед смертью девушка.

— Я не хотела, чтобы ты приходил сюда. И убивать тебя тоже не хочу.

— Однако именно это ты и попыталась сделать, подложив в багаж бомбу. Ведь ты знала, что сразу же после взлета она взорвется, — сказал Римо.

— Мне нужна статуя, — умоляюще произнесла Айвори. — Тогда я еще не знала тебя, Римо. А если бы знала, то не смогла бы убить.

— Но вот теперь собираешься, — Римо кивком указал на ружье.

— Нет. Только в крайнем случае. Послушай, Римо, статуя принадлежит жителям Батасгаты. В любом другом месте она принесет много зла. Кали — не добренькая богиня.

— Она будет сеять зло всюду, — вмешался Чиун. — Ее следует уничтожить.

— Но ведь саму Богиню не уничтожить, — возразила девушка.

— Конечно, нет, — сказал Чиун. — И все же она многие тысячелетия существовала вне человечества, пока не обрела дом в этой статуе. Пусть еще побродит бездомная, никого не убивая и не подбивая других на убийство. Статую нужно уничтожить.

— Вы ничего ей не сделаете, — решительно заявила Айвори, глаза ее метнули молнию. — Уходите, и я не причиню вам зла. Я хочу только одного — увезти с собой статую. Дайте мне спокойно сделать свое дело, и обещаю, — ни я, ни статуя никогда не покинем Батасгату.

— А жители деревни? Понимают ли они, что питает Кали? Чем она жива?

— Те, что мудрее других, понимают, — ответила Айвори. — Остальные просто хотят возвращения Богини на родину и все примут, как должное.

— Деревня потонет в крови, а потом опустеет — с последним жителем. А статуя найдет способ объявиться в другом месте, и зло пойдет гулять по свету, губя все, что встретится на пути, как погубило оно этих глупых ребятишек в Новом Орлеане.

— Все это не ваше дело, — сказала Айвори, но в глазах ее стояли слезы.

Теперь Римо знал наверняка: Айвори — Плачущая Женщина, это ее лицо наплывало на грубую маску Кали, этот призрачный лик никогда не покидал его.

— Айвори, — прошептал Римо, и взгляды их слились. — Я знаю, кто такие ты и я. Теперь знаю. Мне нет дела до статуи. Я люблю тебя. Уже два тысячелетия люблю.

Не отводя от него взгляда, девушка молча уронила ружье на толстый ковер и шагнула к нему.

— Я чувствую то же самое, хотя ничего не знаю.

— Две тысячи лет тому назад, — начал Римо, — мы были любовниками. Я был Мастером Синанджу, а ты жрицей Кали, и мы любили друг друга. Пока Кали не разлучила нас.

Произнесенное имя Богини заставило Айвори бросить взгляд на статую.

— Но я служу Кали, — произнесла она в смятении.

— Не служи ей больше, — попросил Римо. — Не оставляй меня и на этот раз одного. — Он подошел к ней и поцеловал, и снова мир и покой воцарились в его сердце, и он опять очутился в прошлом, где жил спокойно в тихой долине. И его милая вновь была с ним, как тогда в былые годы, когда возлежала с ним на ложе из цветов.

— Уничтожь ее, — прошептала Айвори. — И как можно скорее, пока еще есть время. Сделай это для нас. Я люблю...

И она замолкла, словно оцепенев.

— Айвори, — позвал Римо, тряся девушку, но та, вскинув руки, пыталась сорвать с себя одежду.

Ее расширившиеся от ужаса глаза молили его о помощи. Айвори хрипела, задыхаясь и хватая Римо за руки, но тут конвульсии сотрясли ее тело, и она, обмякнув, упала в его объятия.

— Айвори! — вскричал Римо и, подняв девушку, непроизвольно оглянулся на статую. У той, словно лист из почки, пробивалась новая рука.