В объятиях нежного искусителя

— Бедная Элени, затравленная старшим братом, — улыбнулся Георгос одними губами. — Какой я, оказывается, злодей.

— Ну, не знаю, — улыбнулась Кэсси. — Я бы не отказалась иметь старшего брата — защитника. Почему ты снова хмуришься? — Она взглянула на Георгоса.

— Я уже говорил, что в моем к тебе отношении нет ничего братского.

Он встал из-за стола и подошел к ней. Он ничего не делал, просто стоял слишком близко, слишком пристально изучал ее.

И ее тело тут же отреагировало: ей хотелось, чтобы он подошел еще ближе, прижал к себе.

— Это я уже поняла.

Кэсси тоже рассматривала его. Тени, залегшие под глазами Георгоса, обнажали его боль и беспокойство. Он вообще спал этой ночью? И тут Кэсси со смущением осознала, что только она вчера получила «разрядку», но не он. Она уснула, как кошка, наевшаяся сметаны, а он… Что делал он? Она поежилась, поняв, что даже не знает, возбуждало ли его то, что вчера произошло. Она получила все, но он ничего не взял взамен. Он поставил ее выше себя. Точно так же, как сейчас ставит превыше всего Элени.

— Ты отвлек от нее внимание на себя, — тихо сказала она. — Выставил себя злодеем, чтобы защитить ее.

— Так домыслы быстрее утихнут. — Он равнодушно пожал плечами.

— Но комментируют твои действия не самым приятным образом, эпитеты довольно едкие.

— Я с этим справлюсь, — сказал Георгос, хотя вынужден был признать, что на этот раз в прессе его пинали, как никогда раньше.

— Значит, они пишут, что ты был против брака.

— И они правы.

— На самом деле ты так не думаешь. Я знаю, ты хочешь, чтобы она была счастлива.

— С чего ты вдруг стала такого хорошего мнения обо мне? — Он улыбнулся краешком губ. — Наверное, хорошо спала этой ночью?

— Ты бы никогда не позволил ей выйти за Деймона, если бы не доверял ей.

Кэсси намеренно проигнорировала его замечание. Да, она действительно довольно радикально поменяла свое мнение о Георгосе, но события прошлой ночи были совершенно ни при чем.

— Разрулить ситуацию с Элени в интересах страны. — Он снова сел за стол.

— Прежде всего, это в ее собственных интересах. Она для тебя главный приоритет, не отрицай этого.

— Элени всегда была моим главным приоритетом, — сухо сказал он. — Ты просто решила этого не замечать. Кажется, я все-таки не совсем монстр, которым ты меня представляла. — Он нахмурился и повернул ноутбук к Кэсси. — Журналисты охотятся не только за мной, они все еще дежурят около твоего дома. Они уже успели взять интервью у одного из работников больницы. Тебя считают связующим звеном между Элени и Деймоном.

— Ты тоже так думал. — Она пожала плечами.

— Но это была не твоя вина. — Он устало провел рукой по волосам. — В любом случае пусть лучше винят меня, а не ее.

— Думаешь, ее станут осуждать, если узнают правду?

— Конечно, будут, ты и сама это понимаешь.

— Что плохого в том, что женщина действует в соответствии с собственными желаниями?

— Да ты в этом эксперт, — неожиданно рассмеялся Георгос.

Его замечание смутило и обидело ее. Он понятия не имел… Георгос печально посмотрел на нее, а потом в его взгляде она увидела… нежность.

— Но ведь у тебя есть желания, правда, Кэсси?

— Дурацкие. — Она потупила взгляд. — О них и говорить не стоит.

— Потому что ты не хочешь, чтобы тебя осуждали? — Он заглянул ей в глаза. — Как осуждали твою мать?

— Меня с самого детства осуждали только за то, что я ее дочь — незаконнорожденный ребенок любовницы женатого мужчины, — пренебрежительно сказала она. — Когда я начала превращаться из подростка в девушку, этот факт сделал меня желанным сексуальным объектом для каждого мужчины в моей родной деревне. Мужчины не любят, когда им говорит «нет» женщина, которую они считают шлюхой. И тогда они начинают распускать сплетни, и эта репутация прилипает к тебе намертво.

— И никто не защитил тебя? — нахмурился он.

— Кто? — изумилась Кэсси.

Мать всегда была слишком занята собой, подруги невольно завидовали ее успеху у противоположного пола, она была в полной изоляции. А когда мать заболела, то и вовсе осталась совсем одна.

— Должно быть, тебе пришлось непросто, — мрачно сказал Георгос.

— Все было не так уж плохо, я справилась. А теперь мне и вовсе наплевать, что обо мне думают и говорят. — Кэсси отмахнулась от его сочувствия, опыт давно закалил ее. — Я просто хочу жить так, как хочу.

— Это было бы справедливо, если бы ты на самом деле так делала, но ты себе такого не позволяешь. Но в одном ты права: женщину не должны судить строже, чем мужчину, за ее сексуальные желания. — Он снова посмотрел на экран, в очередном выпуске новостей говорили об Элени.

— Ты не должен это смотреть, — сказала Кэсси. Она понимала, как это может быть больно, даже если говоришь, что тебе все равно.

— Мне нужно знать, что именно они говорят, чтобы подготовить свой ответ.

— А как ты обычно отвечаешь?

— Я ничего не говорю. Мы никогда не комментируем личные проблемы в королевской семье.

— И много их было?

— За последние годы — нет, — сухо сказал он.

— Тогда зачем смотреть, если ты все равно ничего не будешь говорить? Зачем вообще об этом думать?