В объятиях орка (СИ)

Я смотрела в окно, давая возможность Мальвани перевести дух и самой начать разговор. Конечно, на языке вертелось много фраз, и мне хотелось прояснить ситуацию, но спешка здесь неуместна, к тому же давить на подругу я не хотела и не мне ее судить. Возможно, она поступила согласно обычаям и традициям народа. Я уже давно поняла, насколько разнятся мои житейские принципы с мировоззрением степняков. Поспешные выводы давно исчезли из моей жизни, поэтому сейчас я просто ждала, когда Мальвани будет готова к откровениям.

Услышав стук железных подвесок, я оторвала взгляд от торговой площади и посмотрела на спешащую к нам подавальщицу. На ее запястьях было много разных браслетиков, которые звенели, ударяясь друг об друга. Такие я видела и в нашем мире. Правда, на этих было слишком много подвесок. Однако смотрелись они мило и прекрасно подходили под пестрый сарафан девушки. Волосы орчанки были собраны в тугую косу, открывая крупные серьги, которые тоже звенели в такт шагам. Девушка чертами лица походила на Ирльен, но, к счастью, это была не она. Кого–кого, а соперницу видеть я не хотела.

— Добрый день. Матушка только что приготовила толченый картофель и мясо барана, а в печи поспевают два пирога: один мясной с зеленью, другой — медовый с плодами айрианга.

— Я не голодна, буду только медовый пирог, — отозвалась Мальвани, — и горячий мятник.

Подавальщица радостно улыбнулась и посмотрела на меня.

— Мне то же самое.

— Пара минут, и все будет на столе, — пообещала орчанка и поспешила на кухню. Оттуда уже доносились восхитительные ароматы. Хоть еда — это всегда хорошо, но мы здесь ради разговора, который подруга не спешила начинать.

— Значит, Корс не знал о дочери?

Все–таки терпение не моя сильная сторона.

Мальвани молча кивнула, пряча взгляд.

— Почему? — мягко спросила я, желая разговорить подругу.

— Он не хотел быть со мной, не хотел связывать наши судьбы. Был готов оставить племя, отказаться от покровительства богов, лишь бы не стать моим мужем.

В глазах подруги стояли слезы, в ее голосе было столько боли, горечи, обиды, что я, сжав ее руку, продолжила сама:

— Ты не хотела привязывать его ребенком к себе.

— Да. — Она грустно улыбнулась. — Когда он отказался принять кубок и ушел из стана, я еще не знала, что ношу дитя, а потом все не решалась поговорить с ним. Когда же Корни появилась на свет, она стала центром моего мира и я не хотела заставлять Корса любить нас. Впервые в моей душе были покой и счастье. Я боялась это потерять.

— Три года большой срок.

— Знаю.

— Когда ты собиралась все рассказать Корсу?

Подруга молчала.

— А Корни? Она ведь спрашивала о папе?

— Еще нет.

Понять подругу я могла — ее нерешительность и страх, но почему же орку ничего не сказали его друзья или родственники девушки? На худой конец враги не посмеялись? Это было загадкой. Мне вспомнились наши бабушки — божьи одуванчики, которые считали своим священным долгом влезть в отношения других и «помочь» им. Я напрямую спросила об этом подругу.

Мальвани удивилась, но объясниться не успела. К нашему столу направлялась орчанка, неся поднос с заказом. Девушка быстро и ловко выставила все на стол и, пожелав нам приятной трапезы, поспешила к другим посетителям.

Когда подавальщица отошла, мы продолжили наш разговор.

— В судьбах двоих не должно быть больше никого. Только ты и твой мужчина. Только два сердца, две души и одна жизнь, если выбор взаимен. А если нет, то тем более никто не станет все усложнять.

— Все знали, но никто не сказал, потому что это не его дело?

Мальвани кивнула, но, видя мою растерянность, пояснила:

— Таковы обычаи племени: так жили наши предки, так будут жить наши потомки.

Помнится, меня еще перед обедом с вождем удивили слова Ирвиша, что задача жены нравиться мужу и больше никому. Видимо, личная жизнь орков — это некое табу для общества. Никто не вмешивается в семью, в отношения двоих.

Подруга разливала по кружкам мятник, а я поняла, что была несправедлива к традициям орков. То, что мне так не везло, даже самые хорошие, направленные на защиту женщин традиции оборачивались проблемой, происходило исключительно из–за моего незнания. Вот чему надо было учиться на занятиях у вождя! Хотя язык мне тоже пригодился. Да и ментальное воздействие Леала не распространялось на письмо и чтение книг. Я пробовала писать на эльфийском — ничего не вышло.

— Значит, ни родители, ни вождь, никто не имеет права вмешиваться в личные отношения?

— Да, они могут поделиться своей мудростью, но каждый сам принимает решение.

Я задумчиво ковыряла пирог, выбирая кусочки фруктов. Когда я появилась в этом мире, то приняла орков за дикарей. Грубых, неотесанных. Думала, что смогу помочь им в развитии племени, научить чему–то новому, полезному, а оказалось, что это я должна у них учиться. Только сейчас я поняла, что не имею никакого права вмешиваться в жизнь подруги. Все мои гениальные идеи как помирить Мальвани и Корса на деле глупость несусветная.

— Что думаешь делать?

— Буду ждать завтра.

— Он придет к твоему отцу, — вспомнила я последнюю фразу Корса.

Подруга мягко улыбнулась.

— А что такое арагиш?