В объятиях принцессы

– Вижу, мы поняли друг друга.

– Ваша милость, – проговорила Луиза, с трудом разлепив пересохшие губы, – не могли бы вы дать мне воды. Стакан должен стоять на столе.

Сомертон взял стакан и поднес к ее губам. Когда же выяснилось, что ей трудно поднять голову, он поддержал ее, пока она жадно глотала воду.

– Спасибо. – Луиза отвернулась и закрыла глаза.

Граф поставил стакан, взял трость и направился к двери.

– Не за что, – сказал он и вышел.

Глава 14

Телеграмма оказалась неподписанной, но в этом не было абсолютно ничего необычного. Лишь немногие корреспонденты графа были готовы поставить свои подписи под сообщениями, которые посылали. Он еще раз прочитал сухие строчки и, болезненно поморщившись, потер пальцами виски.

НЕ ОБНАРУЖЕНО НИКАКИХ ЗАПИСЕЙ ОБ ИСКОМЫХ ЛИЦАХ НИ В ПОРТАХ КАНАЛА НИ НА ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫХ СТАНЦИЯХ ТЧК ПРОДОЛЖАЮ ПОИСКИ

Их нигде нет: ни его супруги, ни сына, ни Роналда Пенхэллоу. Исчезли и кузина его жены леди Александра Морли, и брат Пенхэллоу – герцог Уоллингфорд. Все они покинули Англию в один и тот же день.

Как будто Европа проглотила их.

Приближалась середина апреля. Его жена и сын отсутствовали уже шесть недель. Никто и нигде не слышал, куда именно они отправились. Все агенты Сомертона возвращались ни с чем. Люди Уоллингфорда единодушно утверждали, что не знают, куда уехал их хозяин. Якобы все вопросы о конечном пункте их назначения решал кто-то третий, но Уоллингфорд так никому и не назвал его имя.

Черт бы их всех побрал!

Сомертон встал из-за стола и подошел к карте, которая висела на стене кабинета. Ему всегда очень нравилась эта комната, в которую можно попасть, только пройдя через гигантскую библиотеку Сомертон-Хауса, причем ведущая в нее дверь почти не видна. Мужчина может прятаться здесь сколь угодно долго с бренди, сигарами, виолончелью и прочими личными вещами. Удобное кресло, большой мягкий кожаный диван. Если бы ни потребность в еде и движении, он бы мог существовать здесь всегда.

Довольно подробная карта занимала большую часть стены. В центре была изображена Европа, Америка и Азия – по краям. Африка занимала нижнюю часть карты, закрывала деревянную панель, и мыс Доброй Надежды находился всего в нескольких дюймах от пола, но Сомертона пока не интересовал Черный континент. Элизабет ни за что не увезет мальчика туда, где свирепствует желтая лихорадка и по городам разгуливают звери с клыками. На маленькой полочке, расположенной над деревянной панелью, Сомертон держал коробочку с булавками, имевшими головки разного цвета. Булавками с синими головками Сомертон отмечал места, где его агенты уже побывали. С красными – места, где видели графиню или членов ее предполагаемой компании.

Синими головками пестрели порты и столицы Европы. Среди них не затесалась ни одна красная.

Сомертон покосился на телеграмму и потянулся к коробочке с булавками, но потом, вздохнув, убрал руку. Новостей не было. Значит, и отмечать нечего.

В сердцах он схватил коробочку и швырнул ее в стену. Как раз в этот момент в дверь постучали.

– Войдите! – рявкнул он.

Открылась дверь, и на пороге возникла худощавая фигура, закутанная в старый халат из зеленой парчи, рукава которого были закатаны в толстые валики, но все равно попытка высвободить руки оказалась тщетной. Подол халата волочился по полу, что чрезвычайно забавляло маленького корги, который пытался его поймать лапкой.

– Маркем, – пробормотал граф.

– Милорд.

Вид Луизы, самостоятельно пришедшей в его кабинет, одетой в его старый халат, на некоторое время вверг Сомертона в ступор. Он целую неделю не заходил к ней. Доктор сказал, что ей необходим длительный отдых. Она проведет в постели еще несколько дней, возможно даже недель. Подчеркнув это, доктор взглянул на графа весьма неодобрительно, и Сомертон моментально устыдился. Конечно же, это неприлично. Он не может навещать ее, незамужнюю девушку, находящуюся в полном сознании, когда она, раздетая, лежит в кровати. Он, всегда считавший, что приличия – это правила, о которых стоит помнить, только когда их нарушаешь, почти сумел убедить себя в том, что лучшие черты его натуры взяли над ним верх. И дело вовсе не в том, что он боится этой прозрачной худышки и власти, которую она над ним имеет.

Ничего подобного. Он просто соблюдает приличия.

– Вам не следовало приходить, – наконец сказал он. – Вы должны лежать.

– Я вполне способна преодолевать небольшие расстояния, – сообщила Луиза. – Я уже три дня хожу по комнате. Но вообще-то вы бы могли предложить мне стул.

Сомертон подошел к желтому креслу и оперся обеими руками о спинку:

– Садитесь, дорогая.

Она двигалась медленно и как-то скованно, как будто ее кости превратились в свинцовые трубы и конечности стали не вполне управляемыми. Куинси терпеливо топал рядом. Сомертону пришлось изо всех сил вцепиться в спинку, чтобы не рвануться к ней. Он больше всего на свете желал подхватить ее на руки, донести до кресла и усадить, не обращая никакого внимания на ее упрямо вздернутый подбородок.